Александр Пересвет 

1380 г. О БРЯНСКОМ БОЯРИНЕ ПЕРЕ­СВЕТЕ

Памятник в честь 1000-летия основания Брянска (Покровская гора)

«На том ковыльном поле Куликовом» (Александр Пересвет - герой литературы Брянщины)

Куликовская битва вошла в мою душу не болью,

но великая гордость проснулась во мне.

Будто сам я на бранном том поле мял ковыль на гривастом коне!

Будто сам был и пешим и конным, падал в травы под натиском орд,

но не дрогнул, отрезанный Доном.

Валентин Динабургский

Эпизоды Куликовской битвы осмыслены в произведениях ► В.Д. Динабургского и других брянских авторов.

«Бессмертное то слово - Пересвет...» (Куликовская битва в произведениях брянских авторов)

Я тихо помолюсь за Пересвета,

За Дмитрия Донского помолюсь...

Николай Поеное

► ИЛЬЯ АНДРЕЕВИЧ ШВЕЦ 

     ► НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ МЕЛЬНИКОВ 

         ► НИКОЛАЙ НИКИТОВИЧ ДЕНИСОВ 

            ► АЛЕКСЕЙ ФИЛИППОВИЧ КОРНЕЕВ 

В колеблющейся тьме, озаряемой всполохами пожарищ, встает перед
мысленным нашим взором то великое и страшное время. Небывалая беда
обрушилась на землю русскую. Нет, не внове были лязг мечей, кровь
и сожженные города — достаточно всего этого натерпелись люди и от
врагов, и от вчерашних друзей во время бесчисленных братоубийственных
мятежей и смут.
Одного лишь не сумели предусмотреть враги — что под кузнечным
прессом угнетения в горниле бед из московских, владимирских, тверских,
рязанских, брянских людей выкуется русский народ, что расправит он
могучие плечи и, словно сон дурной, стряхнет с них многовековое иго.
Еще тянулись в Орду обозы с ясаком, но уже тесал бревна для
будущего духовного центра России—Троице-Сергиевой обители —
преподобный Сергий Радонежский, скликал под свои знамена силу
великую князь Московский Дмитрий, будущий Донской, подрастал на
тихих берегах красавицы Десны брянский боярин Александр — будущий
герой битвы на поле Куликовом инок Пересвет.

ПОЕДИНОК
(из поэмы
«Александр Пересвет»)
Стал кудлатый туман
опадать на траву,
и росой заискрился рассвет.
И увидели русичи
скопом Орду,
и коня оседлал Пересвет.
И пошел, и пошел
и безмолвно, и свято,
подминая пожухлый ковыль!
Ты поведай-скажи,
мала речка Непрядва,
про далекую грозную
быль.
Как один на один,
живота не жалея,
Александр Пересвет
перед Русью всея
в поединке с врагом
порешил Челу бея
и упал неживым
с боевого коня.
Ты поведай-скажи,
мала речка Непрядва,
как в Дону
заалела от крови
волна,
как на Поле на том,
князь Димитрий дал клятву
и испил «общу чашу»
сполна.
Как потом воронье
разбитно и горласто
налетело на
праздничный пир.
Как заря в небесах
долго-долго не гасла,
стекая с булата
щербатых секир.
И по всей по Руси,
что с надеждой и болью
затаилась в глуши,
и ждала, и ждала,
зашатались,
как пьяные, вдруг
колокольни,
заплясали, заплакали
ко-ло-ко-ла...
Валентин ДИНАБУРГСКИЙ.

За святую Русь. Александр Пересвет. Художник В. Волков.

**********************

О романе А.Ронжина «Дмитрий Ольгердович, князь брянский»

Мы привыкли считать, что поединок Александра Пересвета с Челубеем произошёл в самом начале Куликовской битвы. Автор романа помещает его в тот момент сражения, когда сторожевые отряды русских и монголо-татар уже схлестнулись друг с другом и разошлись, освобождая место для битвы основных сил.
Во-первых, такой взгляд на поединок вполне оправдан, если следовать тексту пространной редакции Задонщины, где сказано:
«И Пересвет скачет на борзом коне, и золочёным доспехом поблескивает. А иные лежат порублены на берегу Дона. Хорошо бы, брат, в то время старому помолодеть, а удалым свою силу испытать. И молвил брат его Ослябя чернец: «Брат Пересвет, вижу на теле твоём раны. Уже голове твоей слететь на траву ковыль. А сыну моему Якову на зелёном ковыле лежать на поле Куликове за веру христианскую и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича.» (Задонщина. Тула, 1980. С.65)
Во-вторых, такая последовательность событий не умаляет, а, наоборот, возвышает героический поступок Пересвета.
Ведь если поединок происходит в самом начале битвы, мы не знаем, действительно ли Челубей настолько силён, как он сам говорит об этом.
Иное дело – когда первые стычки уже произошли. И ордынский богатырь успел показать себя неустрашимым и сильным противником.
Именно против такого противника, которому «нет равных», и выступает Александр Пересвет.

Заместитель директора Брянского краеведческого музея, заслуженный работник культуры Российской Федерации В.П. Алексеев

Глава 7. Подвиг Пересвета

"– Эка звёзды выдурились... Завтра будет хороший день, – подкладывая тул под голову, устраивался на ночь Ослябя.
– Да, ветра нет... И татар не слышно... Ночь пройдёт спокойно. Соснуть бы немного... Земля ещё не холодная, не успела осенними холодами проникнуться, – Пересвет устраивался рядом с братом и племянником.
– Тишина какая, – удивился Яков, сын Осляби. – Как будто мы одни в поле... А на самом-то деле здесь тысечи и тысечи воинства... Интересно, татар много?
– Завтра посчитаешь, – проворчал отец. – Постарайся поспать до утра. Утром-то холоднее будет, чай, уже не лето, восьмое сентября... Спи, пока тепло и туман влагой не покрыл...
Мимо лежавших воинов тихо проехало несколько всадников: было слышно горячее дыхание чужих коней, да тёмные контуры воев заслоняли то одни, то другие звёзды.
– Ночная стража? – шёпотом спросил Яков у отца.
Ослябя так же шёпотом ответил:
– В этот час стража на месте стоит... Так мыслю: то великий князь московский последние указания своим воеводам отдавать поехал... Спи. Ни слова боле.
А Якову не спалось. Он услышал, как ровно задышал стрый, как стал прихрапывать отец. Иногда глубоко вздыхали рядом разнузданные кони. Мысли сами лезли в голову: «Справлюсь ли завтра? Вдруг какую неловкость допущу? Всяко ведь в бою бывает... Отец шутил: главное, говорит, своих не порубать... Как можно своих-то? Вон звезда упала... Ещё одна... Увидеть бы на землице упавшие звёзды...»
Яков стал ожидать падения очередной звезды, за этим ожиданием незаметно для себя уснул.
– Вставай, сыне, пора, – тряс за плечо Якова Ослябя.
Молодой воин открыл глаза. На востоке небо уже можно было отличить от земли, над головой гасли последние звёзды.
«Как быстро ночь пронеслась! И снов никаких не видел», – подумал Яков и быстро поднялся, стал приводить себя и коня в порядок. Несколько раз проверил пояс. Меч – слева, справа – нож, копья пока пирамидкой стоят чуть поодаль. Пристегнул заплечный тул со стрелами.
– Лук из чехла пока не вынимай, – подсказал отец и указал на белые клубы тумана, пока робко наползающие со стороны реки.
Рядом стояли братья Константиновичи – Иван и Симеон, к ним подошло ещё трое князей. К этой группе отправился и Пересвет. Яков обратил внимание, что лицо Пересвета постепенно становилось всё более мрачным, меж бровей легла глубокая складка. До юноши долетали отдельные фразы разговора:
– Не дело это... Кто нужный приказ отдаст? Кто под великокняжеским стягом?..
На миг мелькнуло лицо одного из подошедших. И показалось Якову, что под неброскими доспехами обычного воеводы скрывается сам московский князь Дмитрий Иванович.
– Отче... – хотел было обратиться Яков к Ослябе, но тот приложил палец к губам.
– Молчи, – не сказал, прошипел отец. – То не нашего ума дело. Помни: главное в сражении – умение не только разить врага, но и выручать товарища. А если видишь, что в князя целит враг – хоть телом своим, но заслони князя от опасности. Ну-ка...
Ослябя поправил тул со стрелами за спиной сына.
– Разобрать копья, – командует Симеон Оболенский, и весь сторожевой полк ощетинился копьями.
Разобрали вои копья, сели на коней, стали всматриваться вдаль, а дали-то и... нет!
Там, где должен быть противник – белая, постепенно розовеющая под лучами невидимого солнца, пелена. Она становилась всё гуще и гуще, тугими волнами набегая со стороны реки, и вот уже не видно края самого полка, а через минуту – ратников в двадцати шагах от себя. И, наконец, облака совершенно окружили всё вокруг, словно пали на землю, спрятав от взора всех, даже самых ближних воинов.
Яков протянул вперёд копьё – наконечник едва угадывался в тумане.
– Отче, а если этим воспользуется Мамай? – забеспокоился Яков.
– Не, – спокойно улыбнулся Ослябя. – Наступать в таком тумане – всё равно что ночью грибы собирать, пустое дело. Копьём-то шибко не размахивай, может, вестник какой будет... Хотя, конечно, какой тут вестник... Себя не потерять бы...
Заиграли рожки, давая знать:
– Переяславцы здесь!
– Белозёрцы на месте!
– Москвичи стоят!
У каждого рожка – свой голос, свой песенный перебор.
А вот раздались голоса чужих рожков: муторно и татарам, и им не сладко в этом молоке...
Из белой мглы показался Пересвет.
– Как думаешь, брате, что вещает сие знамение? – обратился Ослябя к Александру. – Может, не хочет Богородица битвы?
– Думаю иное, – серьёзно ответил Пересвет, взмахнул рукой, указал на мокрую перчатку. – Многие храбрые витязи ныне не встанут с сырой земли. И капли эти – слёзы Богородицы нашей. Мы должны эти слёзы оправдать, должны стеной здесь стать, и если суждено погибнуть, то так, чтобы не напрасно! Не дадим жён своих и дочерей в обиду! Одолеем Мамая!
– Да сколько ждать-то? – не стерпел, спросил Яков.
Александр перевёл взгляд на племянника.
– Не спеши, Яков. Богородица указует: вспомни всё, что дорого тебе в жизни. Родню свою, город родной, Москву, храмы православные... Дорого тебе это?
Молча кивнул Яков.
– Вот, – продолжил богатырь. – А теперь вспомни тех, кто хочет это отнять у тебя... Скоро ты их увидишь... И всегда помни о тех, кто сзади тебя, кого ты защищаешь... Укрепись в вере своей... Тогда и сама Богородица тебе поможет.
Опять медленно заходили в воздухе белые волны – но теперь не сгущаясь, а расходясь и поднимаясь вверх. Голубел небосвод, туман каплями оседал на траву, доспехи воинов и коней. Сначала блеклым пятном, а потом чётко, ясно стало видно солнце. Оно было не жёлтое, тёплое, а белое, холодное.
– Отсыреет тетива у лука, далеко стрелы не полетят, – забеспокоился Яков.
Грозно посмотрел на сына отец:
– Не только у нас они могут отсыреть, но и у врага. Все на одном поле стоим. Ну, сыне, с Богом. Смотри.
Посмотрел вперёд Яков, и увидел врага. На расстоянии чуть большем, чем полёт стрелы, стояла лёгкая конница Мамая. Было видно, как стрелки готовят к бою луки.
– Сейчас налетят, – Симеон Константинович сел на своего вороного коня, расчехлил лук, приоткрыл тул со стрелами. – Лучники – готовсь! Пересвет, Ослябя – во второй ряд!
Пересвет и Ослябя беспрекословно повиновались. «Симеон – старший здесь, будь ты хоть сам царь египетский, – подумал Яков, – а приказам старших в бою не перечат. Бережёт Симеон отца и брата его!»
Татарская конница сначала отступила назад, словно приглашая русских начать движение вперёд. Но видя, что московские рати словно вросли в землю, мамаевы лучники понеслись вдоль позиций сторожевого полка, осыпая его тучами стрел.
Тем же отвечали и воины сторожевого полка, князь Симеон Константинович подавал пример. Яков обратил внимание, что ни одна его стрела не пролетела мимо цели. А с какой скоростью князь вынимал стрелы из тула! «Я так не смогу», - приуныл сын Осляби.
Появились первые убитые и раненые. Яков стоял в самом первом ряду, прикрывал себя и стреляющих лучников щитом. Хороша была толстая войлочная попона на его коне: стрелы врага так и вязли в ней, не причиняя вреда животному.
Несколько раз пронеслись мамаевы всадники вдоль русских рядов. Вдруг опять разом отступили, спрятав за спины луки, и с гиком понеслись прямо на сторожевой полк, крутя над головами саблями. Иные были с копьями наперевес.
– С нами Богородица! – воскликнул Симеон и первым помчался на противника. За командиром – все остальные, как один.
Сшиблись.
Трещали ломавшиеся копья, пронзённые ими всадники падали на землю, татарские сабли звенели о русские мечи. Крики умиравших, раненых, живых. И потекла ручьями человеческая, перемешанная с конской, кровь.
Яков, отразив удар врага щитом, сам сшиб противника, потеряв при этом копьё. Выхватил меч из ножен. И вовремя: успел отразить сабельный удар, и второй, а на третий раз изловчился и опередил врага ударом. Думать некогда: вновь над ним сверкают сабли, от них приходится отбиваться и наносить удары самому. Вдруг впереди – никого.
Обернулся. Рубятся татары в глубоком тылу сторожевого полка, уж и воины передового полка задействованы.
«А и завязните вы тут!» – подумалось Якову, он повернул своего коня и помчался на противника.
Заиграл татарский рожок – сигнал отступления.
Не все смогли вырваться из русских рядов, выполнив приказ. Опять меж двух разъединившихся воинств – пустое поле, местами усеянное первыми жертвами. Да примятая трава, словно скошенная, валялась на земле.
- С Богом, Яков, то ещё не битва была, - бросил на сына короткий, но пристальный взгляд Ослябя. На мгновение вложил меч в ножны, погладил шею разгорячённого коня, успокаивая его.
Тут Яков сначала услышал слева от себя, чуть поодаль, звуки продолжающегося сражения, а потом увидел, что один вражеский всадник из передового мамаева отряда не выполнил приказ об отходе. Гигантского вида ордынец продолжал разъезжать меж русских рядов, сея смерть своей не знающей устали саблей.  Около него образовался целый круг убитых им воинов.
Завизжал от радости злодей, видя, что нет равных ему, отъехал назад, к своим, вложил саблю в ножны, на чистом русском языке закричал:
– Эй, вы, хилые сыны земли русской, кто выйдет на бой, кто хочет башку потерять от моего копья?
Богатырь нагнулся и поднял с земли копьё. Потряс им:
– Есть у Мити московского богатыри? Долго мне ждать?
– Тебе быть убитым от руки моей! – раздался голос Пересвета.
Выехал вперёд Александр, заиграло солнце на его злачёных доспехах.
Усмехнулся татарин (позже узнали имя его – Челубей), отъехал чуть назад, отдал слуге чужое копьё, принял от него своё, в сотый раз проверил каждую его пядь, – нет ли где трещинки, – и поднял его вверх, как бы спрашивая: готов русич к поединку?
Пересвет ответил тем же жестом, потом повернул копьё, нацелившись на середину груди – туда, где бьётся вражеское сердце, пустил вскачь коня.
И Челубей помчал навстречу.
Взмолился Яков, наблюдая за поединком: «Богородица! За тебя жизнь отдаёт муж святой! Помоги ему!» Не выдержал – отвернулся, закрыл глаза. Но только на одно мгновение.
Удар. Открыл глаза Яков, видит: никто не промахнулся, оба копьями пронзили друг друга.
Пал Челубей. Радостные крики в московском воинстве, горестные восклицания и вопли проклятия – в мамаевом.
Едет Пересвет к своим, только весь обмяк, припал к гриве коня. Обступили его товарищи, положили на землю. Тут  поняли: мёртв великий герой. Видит Яков, как почернел ликом отец, как Дмитрий Иванович (всё-таки это был он, равный среди равных, храбрейший среди храбрых) сказал:
– Просчитался Мамай! Наша будет победа, ибо Пересвет победил злого ворога!"

Вот татарские мергеры Тучей в нас пустили стрелы; Но заслон сторожевой Разогнал осиный рой. Тут, блюдя обычай старый, Пораздвинулись татары, И мурза их - Челубей, Первый из богатырей, Перед русскими полками, Насмехаючись над нами, Раззадорив скакуна, Заплясал, как сатана.

Зачинателю в ответ Александр Пересвет, Троицкий могучий инок, Выехал на поединок. Не кольчугой со щитом -Только рясой и крестом.

"Сказ о Куликовской битве" - О.Е. Вороничев

Куликовская битва, Александр Пересвет, Брянский областной краеведческий музей.

Книги в PDF  по данной теме:

«Сказка о Пересвете» - Сергей Осипов