РУССКО-УКРАИНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И ИСТОРИЯ БРЯНСКОГО КРАЯ

             Вряд ли есть необходимость подробно обосновывать, что изучение истории русско-украинских отношений является в настоящее время не только актуальным, но и востребованным. Ведь осмыслить причины, вызвавшие нынешний военный конфликт между Россией и Украиной, за которым стоят США и их союзники, невозможно без объективного рассмотрения складывавшегося веками менталитета русского и украинского народов, особенно их правящих и интеллектуальных «элит». Не обращаясь к времени древности и средневековья, можно в целом признать, что примерно с XVII века для большинства русских людей были характерны державность (причастность к судьбе единого Российского государства), православие и общинные хозяйственно-бытовые начала. Для жителей Малороссии, или Южной Руси (название «Украина» стало применяться к этой территории только с XIX века), в ту пору определяющим было другое: «шатость» в вопросах власти и веры, а элементы «коллективизма», присущие запорожскому казачеству, далеко не всегда были положительными (чаще преобладала «самостийность»). У россиян до сих пор распространено явно идеализированное представление о запорожских казаках, основанное во многом на героико-романтической повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба» и снятом по ее мотивам кинофильме, а также на знаменитой картине И.Е. Репина «Запорожцы, сочиняющие письмо турецкому султану». Да и советские историки, обращавшиеся к этой теме, также «шли в ногу со временем», помогая создавать мнение о запорожцах как о борцах за свободу и социальную справедливость. Реальность же была совершенно другой. 

            Документы свидетельствуют, что Запорожская Сечь была местом, где собирались выходцы из разных социальных групп и народностей (малороссияне, поляки, татары, турки, черкесы и прочие), вынужденные по каким-то «темным» причинам оставить родные места и начать совместную «вольную» казацкую жизнь. Земледельческим трудом они не занимались, скотоводство (лошади и овцы) играло небольшую роль, равно как охота и рыбная ловля. Главным же «орудием труда» была сабля, с помощью которой и приобреталась добыча во время грабительских набегов на «украинные» (окраинные) земли Московского государства и Речи Посполитой. В этом отношении они были близки крымским татарам, с которыми соседствовали и нередко оказывались союзниками. Но было между ними одно существенное отличие: крымские татары единоверцев в плен не захватывали и в рабство не продавали, а для запорожских казаков никаких ограничений национального или религиозного характера во время разбойных нападений не было. А в жестокости по отношению к мирным жителям запорожцы крымским татарам не уступали. Что касается «казацкой демократии» (проведение «кругов», выборность гетманов, полковников и т.д.), то к подлинному народовластию она никакого отношения не имеет. Ее характерные черты: произвол (особенно со стороны казацкой «старшины») и отсутствие какого-либо определенного порядка, т.е. анархия. Даже в начале XVIII века гетман И. Мазепа отмечал, что казачество «никогда никакой власти и начальства над собой иметь не хочет». После этих предварительных замечаний обратимся к событиям в истории Брянщины, прямо связанным с русско-украинскими отношениями. Начать приходится, к сожалению, с грабительских походов запорожцев. Первый из выявленных в документах таких походов относится к 1580 году, когда воинские силы Московского государства были истощены длительной и трудной Ливонской войной, а южные рубежи не имели надежной защиты. Пользуясь этим, запорожский гетман Оришевский совершил со своим отрядом нападение на окрестности Стародуба и Почепа, разорил многие селения и захватил большую добычу. У местных воевод не оказалось сил ни для отражения нападения, ни для преследования, чтобы освободить пленных. В 1589 году на дворцовые селения в южной части Брянского уезда, позже относившиеся к Комарицкой волости, «приходили войною каневские и переяславские черкасы во главе с казачьим атаманом Денисом Селепским» вместе с отрядами татар. Нападавшие «пришли неведомой дорогою» и многие «села и деревни выжгли и воевали, и людей многих побили, а иных в полон поймали и животы их пограбили». Разбойные нападения запорожских казаков на территорию Брянского края заметно участились в период «смутного времени» начала XVII века. Когда осенью 1609 года король Речи Посполитой Сигизмунд III начал прямую интервенцию против России и осадил Смоленск, то, зная о боевых качествах запорожских казаков, он привлек их в свою армию, но предпочитал во главе их отдельных отрядов ставить поляков. В октябре того же года запорожские казаки напали на Брянск и Почеп и опустошили их окрестности. В феврале 1610 года отряд запорожцев под предводительством поляка Запорского пытался захватить Брянск, но сделать этого не смог. В марте того же года другой отряд конных запорожцев совершил неожиданный бросок к Стародубу и ворвался в город. Русские ратные люди и часть горожан укрылись в крепости и «сильно защищались». Тогда казаки с двух сторон подожгли деревянную крепость, а во время пожара выбили одни городские ворота. Часть защитников города погибли в огне, другие были пленены запорожцами. Через десяток дней этот же отряд во главе с поляком Богушевским внезапно напал на Почеп и зажег городскую крепость. Осажденные почепчане «с утра и до вечера сильно защищались», но потом были вынуждены сдаться. По словам плененных воевод Афанасия Тютчева и Льва Челюсткина, при защите города «погибли более 4000 русских». В 1615 году запорожцы во главе с гетманом Дашкевичем вновь осадили восстановленный Стародуб, но взять его не смогли. В конце 1618 года, после неудачной попытки польско-литовского войска королевича Владислава при участии запорожских казаков во главе с гетманом П. Конашевичем-Сагайдачным захватить Москву, между Речью Посполитой и Российским государством было подписано Деулинское перемирие. По его условиям Смоленская и большая часть Северской земель (включая западную Брянщину) переходили к Речи Посполитой. Находившиеся здесь русские служилые люди в большинстве вернулись в Московское государство, а имения близ Стародуба, Почепа и окрестных мест получили польские и литовские шляхтичи. Поскольку большинство находившихся здесь селений в годы «смуты» было разорено и обезлюдело, новые владельцы стали приглашать сюда «посполитых» (крестьян и мещан) с ближних мест Малороссии и Белоруссии, предоставляя им льготы в повинностях. Демографическую ситуацию на западе Брянщины рассмотрим чуть позже, а пока обратимся к последующим военно-политическим событиям. В 1632 году, еще до окончания срока Деулинского перемирия, началась новая русско-польская война, получившая название Смоленской, и опять запорожцы появились на Брянщине. Наиболее заметным было их участие в марте 1634 года в боевых действиях вместе с большим польско-литовским войском в районе Севска. Нападавшие попытались штурмом овладеть севской крепостью на Городке, но были отбиты и приступили к осаде. Часть литовских отрядов, а также запорожцы занялись грабежом селений в Комарицкой волости, а потом и в Карачевском уезде. Не добившись успеха ни в осаде севской крепости, ни в боевых действиях под Карачевом, нападавшие ушли, а вскоре и закончилась Смоленская война. Границы существенно не изменились. События середины XVII века имели для Малороссии очень большое значение, хотя и несли ее населению многие трагические испытания. О положении в это время на западе Брянщины (в Стародубье) нетрудно узнать по сравнительно недавно переизданной книге А.М. Лазаревского «Описание старой Малороссии. Полк Стародубский». Поэтому остановимся лишь на некоторых вопросах, трактовка которых в советское время давалось с явным отступлением от фактов. Прежде всего, нужно со всей определенностью подчеркнуть, что гетман запорожского казачества Богдан Хмельницкий и его окружение, возглавив освободительную войну против польского гнета, стремились, в первую очередь, к получению материальных и правовых льгот для верхушки казачества, а не к освобождению народа из-под власти польских панов. В обоих подписанных Богданом Хмельницким мирных соглашениях с Речью Посполитой оговаривались права польских землевладельцев возвращаться в свои имения в Малороссии и требовать от местных крестьян выполнения всех повинностей. Это привело к массовому возмущению и снизило популярность гетмана среди простого люда. Не желая мириться с возвратом панского произвола и не надеясь на защиту казаков Богдана Хмельницкого (тем более их союзников – крымских татар, многократно опустошавших Южную Русь), крестьяне-малороссы массово начали переселяться в соседние места в Московском государстве. С середины XVII века их слободы стали появляться на территории будущих Сумской и Харьковской областей и части соседних Луганской, Белгородской и Воронежской областей. Эти места в XVIII веке cтали называть Слободской Украиной (первоначально слово «украина» писали с маленькой буквы, что означало – окраина на юге Московской Руси). 

       Очень важным политическим событием, определившим на три с лишним века характер будущих русско-украинских отношений, стала Переяславская рада, происходившая 8 января 1654 года. Здесь присутствовали гетман Богдан Хмельницкий, казацкая старшина, многие рядовые казаки, немалое число «посполитых» (крестьян и мещан), а также прибывшая из Москвы русская правительственная делегация во главе с боярином В.В. Бутурлиным. Решение Рады о признании власти моcковского царя Алексея Михайловича в советские времена, да и позже обычно именовали воссоединением Украины с Россией. Однако такое название не является исторически корректным. Во-первых, в XVII веке название «Украина» не использовалось по отношению к территории и населению страны, которая позже так именовалась. Во-вторых, слово «воссоединение» предполагает слияние в один союз двух существовавших ранее отдельно государств. Но в 1654 году произошло не воссоединение, а включение в состав Российского государства той части Малороссии, которая была подконтрольна запорожскому казачеству. Решение Переяславской рады о признании московского царя подкреплялось присягой, которую давало малороссийское население подконтрольных казачеству территорий. Присягнули на верность царю Алексею Михайловичу и жители Стародубья и окрестных мест. Большинство казацкой старшины, даже присягнув (хотя и с неохотой) московскому царю, оставалось ненадежным и двоедушным. Относилось это и к гетманам, начиная с Богдана Хмельницкого. Так, даже накануне Переяславской рады он принял покровительство от турецкого султана и позже продолжал поддерживать с ним связь. В 1656 году гетман отправил двухтысячный отряд запорожцев в помощь шведскому королю, хотя в это время Швеция начала боевые действия против России. Тогда же Хмельницкий возражал против прибытия в некоторые малороссийские города русских воевод, хотя раньше такое решение уже было согласовано. Словом, отношения Богдана Хмельницкого с московским правительством стали напряженными, но в 1657 году гетман скончался. Два десятка последующих лет, получивших название «руина», были для жителей Малороссии особенно разорительными. Главная вина за народные бедствия лежит на верхушке казацкой старшины во главе с гетманами. Присущие им властолюбие, авантюрное политиканство. ненасытная алчность ввергли Малороссию в состояние гражданской войны и привели к расчленению ее территории на части. Гетманы Иван Выговский, Юрий Хмельницкий, Иван Брюховецкий, Петр Дорошенко присягали на верность московскому государю, потом призывали на помощь крымских татар, польско-литовские и турецкие войска и начинали военные действия против русских и собственных соотечественников, остававшихся верными присяге. В антирусских мятежах и боевых действиях на стороне гетманов-изменников участвовала и немалая часть рядового казачества, обманутая пропагандой против «москалей», которую активно вела казацкая верхушка. После Полтавской победы в июне 1709 года Петр I фактически простил рядовых казаков, находившихся вместе с гетманомизменником И. Мазепой, а затем попавших в плен и повинившихся перед царем. А вот пленные запорожцы, добровольно пришедшие к Мазепе, подверглись казни. В Полтавской битве вместе с русскими войсками участвовали и малороссийские казаки, возглавляемые новым гетманом Иваном Скоропадским, бывшим ранее стародубским полковником. В последующие годы лишь небольшая часть казацкой старшины еще надеялась сохранить возможность хозяйничать в Малороссии по своему усмотрению, но в условиях самодержавной Российской империи таких перспектив уже не было. Упразднение гетманства, а затем и полкового административного устройства; ликвидация Запорожской Сечи означали конец прежних порядков. Но в то же время многие выходцы из таких казацких фамилий, как Разумовские, Миклашевские, Искрицкие, Гудовичи, Завадовские, Безбородко (названы лишь те фамилии, которые имели прямое отношение к истории и культуре западной Брянщины), получили известность как государственные и военные деятели России. Благожелательную поддержку в российском обществе получили родившиеся в Малороссии такие деятели науки, литературы и искусства, как первый ректор Киевского университета М.А. Максимович, великий русский писатель Н.В. Гоголь, поэт и писатель Е.П. Гребенка, знаменитые художники А.П. Лосенко, Д.Г. Левицкий, В.Л. Боровиковский, выдающиеся композиторы Д.С. Бортнянский, М.С. Березовский, а также целый ряд других. Все они, горячо любя свою малую родину, никогда не отрывали себя и свой народ от России и русской культуры. Но позитивное развитие общей политической, хозяйственной и культурной жизни двух родственных народов было не по душе некоторым оппозиционным силам. К ним относились немногие малороссийские дворяне-потомки бывших казацких старшин, продолжавшие горевать об утрате прежних «вольностей», а также польские шляхтичи, враждебно относившиеся к России. Именно в этих кругах и была написана «История русов» (точное авторство не установлено), изданная в начале XIX века и ставшая главным пособием для пропаганды антирусского характера и насаждения будущего украинского сепаратизма. В этой книге, где реальные факты соседствовали с большим количеством фальсификаций и лживых вымыслов, было собрано «все, чем казачество оправдывало свои измены, свою ненависть к Москве» (цитата из книги историка-эмигранта Н.И. Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма»). Заметное влияние оказала «История русов» на поэта Тараса Шевченко. Длительное время имя Т.Г. Шевченко было одним из почитаемых не только на Украине, но и в России, в Советском Союзе. О нем писали как о великом народном поэте, выдающемся революционном демократе, талантливом художнике, человеке трагической судьбы, безвинно пострадавшем от царского режима, но негативные факты его биографии полностью замалчивались. В 1840 году была опубликована рецензия В.Г. Белинского на поэму Т. Шевченко «Гайдамаки». Известный критик, конечно, знал, что автор поэмы – бывший крепостной, лишь недавно выкупленный русскими влиятельными людьми из крепостной неволи, но это не удержало его от суровой оценки. Вот отзыв Белинского о Тарасе Шевченко в одном из частных писем 1847 года, когда поэт был арестован, а затем отправлен на солдатскую службу: «Можно и из Шевченко сделать, пожалуй, мученика свободы. Но здравый смысл должен в нем видеть осла, дурака и пошлеца, а сверх того, горького пьяницу, любителя горилки по патриотизму хохлацкому… Мне не жаль его, будь я его судьей, я сделал бы не меньше». Подобная резкость кажется чрезмерной, но она объяснима. Шевченко был осужден не за пребывание в Кирилло-Мефодиевском тайном обществе, где собирались немногие сторонники малороссийского («хохлацкого», по словам Белинского) национализма, а «за сочинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений», обнаруженных в его бумагах. В первую очередь, речь идет о сатирической поэме «Сон», где Шевченко очень неблаговидно отозвался о Николае I и его супруге Александре Федоровне. Последнее особенно возмутило царя и руководителей следствия, поскольку именно на средства императрицы Шевченко был выкуплен из крепостной неволи. Стремясь облегчить наказание, поэт признал «неблагопристойность своих сочинений», назвал их «мерзкими» и выразил «раскаяние в неблагодарности своей». О цене этого «раскаяния» свидетельствует такой факт: в 1860 году, после смерти императрицы, Шевченко, освобожденный к тому времени при Александре II из солдатской службы, написал посвященные Александре Федоровне стихи, не заслуживающие другого определения, как «гадость». К этому можно добавить мнение упомянутого ранее М.А. Максимовича, что в жизни Шевченко было «столько грязного и безнравственного, что изображение этой стороны затмит все хорошее». Особый интерес представляет статья видного публициста конца XIX – начала XX веков М.О. Меньшикова «Быть ли России Великой?» Автор был расстрелян большевиками в 1918 году, а его имя на 70 лет вычеркнуто из истории русской общественной мысли. Опубликованная в 1911 году в связи с 50-летием со дня смерти Т.Г. Шевченко статья Меньшикова концептуально связывает И. Мазепу и Шевченко как идейных вдохновителей украинского сепаратизма. Вот некоторые выдержки из этой статьи: «Поддерживаемая врагами России, постепенно сложилась изменническая партия среди малороссов, мечтающая о разрушении Российской империи и о выделении из нее «самостийного» украинского государства. По имени исторического героя этой партии – Мазепы – членов ее в последнее время зовут «мазепинцами», и они очень этим гордятся… Ни одно из инородческих племен, кроме разве поляков, не обнаруживает такой воспаленной ненависти к Великой России, как эти представители Малой Руси. Самые ярые из них отказываются от исторических имен «Россия», «русские». Они не признают себя даже малороссами, а сочинили особый национальный титул: «Украина», «украинцы». Не только в Малороссии, но и по всей России за эти пятьдесят лет сложился настоящий культ Шевченко… И правительство, и великорусское общество обрабатываются в том смысле, что Тарас Шевченко «великий» и «гениальный» поэт, только за то и был сослан в солдаты, что осмелился воспеть свою малую родину… Такова лицевая сторона шевченковского культа, а изнанка ее совсем другая. Подлинный Шевченко, если восстановить запретные листы, оказывается ослепленным ненавистью к нашей государственности и народности. Почин в преступной пропаганде принадлежит именно Шевченко». Таким было подлинное лицо поэта, остававшееся неизвестным подавляющему большинству его почитателей (были таковые и на Брянщине).

 Возвращаясь непосредственно к истории Брянского края, нужно особое внимание уделить его западной части, которая со второй половины XVII века входила в состав «Гетманщины» и Стародубского полка, а потом – в состав Новгород-Северского наместничества и Черниговской губернии, то есть в административном отношении была в составе Малороссии. Впрочем, это не означало, что население Стародубья в ту пору сплошь состояло из малороссов. Проживали здесь и русские (особенно их число выросло в конце XVII – начале XVIII веков, когда появились старообрядческие слободы, позже получившие статус посадов), и белорусы (в основном близ Ипути и Беседы), и поляки (преимущественно – среди владельцев небольших имений), а с конца XVIII века, после разделов Речи Посполитой, заметным элементом населения в городах и посадах стали евреи. Среди живших в Стародубье малороссов были представители казацкой старшины (фамилии некоторых уже были названы), но большинство составляли рядовые казаки и «посполитые». При первых гетманах-изменниках их антимосковская пропаганда порой достигала цели (в 1668 году в Стародубе мятежные казаки убили воеводу князя И.Г. Волконского, а также находившихся с ним русских служилых людей), но позже напряженности в отношениях между разными национальными группами не отмечалось. Среди «посполитых» преобладали крестьяне-земледельцы, но было немало и мастеровых. Неслучайно на территории Стародубского полка работало более 40 «руден» (предприятий по производству железа из болотной руды), около двух десятков «буд», где из древесной золы получали поташ (вещество, которое в то время применяли при производстве стекла, пороха, мыла и т.д.), а также несколько «гут», выпускавших стеклянную посуду и оконное стекло. Места их работы сохранялись в названиях возникших поблизости селений, позже зачастую запустевших. Некоторые из «будников» в начале XVIII века основали свое производство и в соседних Брянском и Трубчевском уездах, что также отразилось кое-где в местных названиях, а современный районный центр Суземка еще в XIX веке имел двойное название Буда-Суземка. Но из-за изменения промышленных технологий к концу XVIII века «рудни», «буды» и «гуты» прекратили свою работу, уступив место стекольным и хрустальным заводам, а также чугунолитейным и сталелитейным предприятиям в Брянском уезде (поташ вообще перестал использоваться). Однако до сих пор сохраняется еще одна форма памяти о малороссийских мастеровых – в распространенных фамилиях Бондаренко, Гончаренко, Коваленко, обладатели которых имели своими предками бондарей, гончаров, кузнецов («ковалей»). Отметив роль малороссов Стародубья на раннем этапе развития промышленности Брянского края, обратимся к обратной стороне – участию жителей Брянщины в хозяйственном развитии Малороссии и позднейшей Украины. Вот лишь некоторые примеры. В 1723 году брянский дворянин Никита Вепрейский, назначенный ландратом (чиновником с широкими полномочиями) в г. Бахмут (в советское время переименован в Артемовск), направил в Камер-коллегию «отписку», где сообщал об открытии поблизости «земляного угля» и о начале его добычи. В «отписке» указывалось, что присланные из Белгородской провинции работные люди «оное уголье окапывали в горе по мере в длину пятнадцать сажен, в вышину десять сажен» (сажень – 216 см), и что «оное земляное уголье употребляется ныне на бахмуцкие соляные заводы и казенные кузницы». Это было первое известие о начале освоения Донецкого каменноугольного бассейна. Наверняка Н.Б. Вепрейский не мог предположить, что через 300 лет в этих местах украинские националисты будут убивать мирных жителей лишь за желание остаться русскими. Немалую роль в хозяйственной жизни северо-восточной Малороссии играли старообрядцы посадов западной Брянщины. Известный русский общественный и литературный деятель И.С. Аксаков, изучавший в 1853-1854 годах состояние торговли в Малороссии, отмечал, что на малороссийских ярмарках основную оптовую торговлю ведут великорусские купцы (в частности, старообрядцы из Клинцов и соседних посадов), а в мелочной торговле преобладают евреи. Известностью в Киеве, Чернигове и других городах северной Украины в конце XIX – начале XX веков пользовались каменных дел мастера из старообрядческих посадов Стародубья, умелыми руками которых было построено в этих городах большинство кирпичных зданий. Работали там и мастера деревянной резьбы из Злынки. Значительный вклад в экономическое развитие Украины внесли П.И. Губонин, В.Ф. Голубев и князь В.Н. Тенишев, больше известные как организаторы и руководители Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода в Бежице и соответствующего акционерного общества (АО Брянского завода). П.И. Губонин в 1870-е годы руководил строительством железной дороги от ст. Лозовая (под Харьковом) до Севастополя. Князь В.Н. Тенишев был одним из создателей Общества пароходства на Днепре. Но особенно большое значение имела деятельность В.Ф. Голубева и В.Н. Тенишева по приобретению АО Брянского завода нескольких месторождений железной и марганцевой руды близ Кривого Рога и Никополя. На их основе были построены в районе Екатеринослава (позже – Днепропетровск) несколько металлургических и машиностроительных предприятий, относившихся к Брянскому заводу. В 1890-х годах были приобретены и некоторые шахты в Донбассе. Значительным оставалось влияние АО Брянского завода на экономическую жизнь Украины и в начале XX века. Участвовали в хозяйственной жизни южных губерний России не только известные предприниматели, но и многие рядовые люди из Брянского, Севского и соседних уездов, которые в пореформенное время часто выезжали туда на заработки, особенно в Донбасс. Не менее весом вклад жителей Брянщины в развитие на территории Малороссии образования, науки и культуры. Причем уже не имело существенного значения, были ли представители русской дворянской культуры потомками служилых людей в Московском царстве, выходцами из малороссийских казаков или получили дворянство за воинскую либо гражданскую службу уже в Российской империи. Примечательно, что первыми министрами просвещения в начале XIX века были граф П.В. Завадовский и А.К. Разумовский из упоминавшихся ранее казацких фамилий. Оба они немало способствовали значительному увеличению в России числа учебных заведений (при них, в частности, были основаны Харьковский университет и Нежинская гимназия высших наук, где обучались Н.В. Гоголь и Е.П. Гребенка). Одним из инициаторов создания Харьковского университета был выходец из старинного брянского дворянского рода Иван Бахтин, являвшийся в начале XIX века харьковским губернатором. В 1820-е годы активно способствовал развитию названных учебных заведений сын А.К. Разумовского – Алексей Перовский, являвшийся попечителем Харьковского учебного округа (он больше известен как писатель Антоний Погорельский и как воспитатель племянника, будущего знаменитого поэта, писателя и драматурга А.К. Толстого). Кстати, в литературном творчестве и А. Погорельского, и А.К. Толстого заметны «малороссийские» мотивы. Из лиц, многое сделавших для развития народного образования в конце XIX века, следует выделить князя Николая Долгорукова, жившего в имении жены в с. Великая Топаль Новозыбковского уезда, избиравшегося новозыбковским уездным, а затем и черниговским губернским предводителем дворянства. Он являлся председателем комиссии губернского земства по народному образованию, инициатором создания Черниговской губернской архивной комиссии. Благодаря его усилиям было создано Новозыбковское сельскохозяйственное техническое училище, на средства князя были построены женские гимназии в Новозыбкове и Чернигове, сельская школа в Великой Топали.

з видных деятелей русского православия, связанных с Брянским краем и оказавших большое влияние на развитие духовного образования и воспитания в Малороссии, следует особо выделить выпускников Севской духовной семинарии святителей Филарета (Федора Амфитеатрова), бывшего в 1837-1857 годах митрополитом Киевским и Галицким, которого именовали «Благочестивым» и еще при жизни называли «человеком праведным и святым», и Иннокентия (Ивана Борисова), считавшегося в России лучшим религиозным проповедником. В 1830-е годы Иннокентий был ректором Киевской духовной академии и многое сделал для ее сближения с потребностями общества (в частности, лекции в академии стали читать не на латинском, а на русском языке). Позже он был епископом Черниговским, архиепископом Харьковским, а в 1848-1857 годы – архиепископом Херсонским и Таврическим и прославился своей патриотической деятельностью во время Крымской войны. Оба святителя, и Филарет, и Иннокентий, за свои богословские труды были избраны действительными членами Российской академии. Из других выпускников Севской духовной семинарии, занимавшихся религиозным образованием в Малороссии, можно назвать Иеремию (Соловьева), бывшего ректором Киевской духовной семинарии, а затем Киевской духовной академии, а также (недолго) епископом в Чигирине и Полтаве; и Израиля Лукина, который был ректором духовных семинарий в Херсоне и Харькове, а затем ректором Киевской духовной академии и епископом Винницким. В 1878-1892 годах ректором Харьковской, а затем Екатеринославской духовных семинарий был выпускник Севского духовного училища М.И. Разногорский, родом из с. Юрово Трубчевского уезда. Многие уроженцы Брянщины в своей преподавательской и научной деятельности были связаны с Харьковским и Киевским университетами. Полтора десятка лет работал профессором истории, географии и статистики в Харьковском университете выпускник Севской духовной семинарии Г.К. Успенский, главная книга которого «Опыт исторического повествования о древностях русских» выходила в 1810-х годах двумя изданиями. Выпускник той же Севской семинарии, а затем Петербургской медикохирургической академии И.Д. Книгин длительное время был профессором и деканом медицинского факультета Харьковского университета. Многие годы работал профессором в Киевском и Харьковском университетах уроженец Стародуба Н.Ф. Толочинов, один из ведущих специалистов в области гинекологии. Более 20 лет профессором и заведующим кафедрой в Харьковском университете являлся уроженец Севска Я.А. Анфимов, выдающийся русский невропатолог и психиатр. Несколько позже, в 1920-е годы, была профессором Киевского медицинского института В.И. Гедройц, родившаяся в с. Слободище близ Дятькова в княжеской литовской, но обрусевшей семье. Она была первой в России женщиной-хирургом, работала в больницах Мальцовского промышленного округа, а затем в Царскосельском госпитале, где обучала основам медсестринского дела императрицу и ее двух старших дочерей. После Февральской революции трудилась в прифронтовых госпиталях, была ранена, а затем оказалась в Киеве. Профессором ботаники в Киевском университете работал А.С. Рогович из хутора Роговля близ Стародуба. Там же профессором геологии был уроженец Новозыбкова П.Я. Армашевский, один из активных русских патриотов. В феврале 1914 года за его подписью в Петербург была отправлена телеграмма от имени киевского отдела Всероссийского национального союза. В ней, в частности, были такие слова: «Правительственные власти и национально-русские общественные силы обязаны неусыпно бороться с повсеместным развитием мазепинских политических организаций в виде клубов, газет, журналов, обществ содействия начальному образованию и других, которые под предлогом этнографически-культурных задач на самом деле работают над уничтожением в широких народных массах русского национального чувства и постепенно приучают к мысли о необходимости отделения Южной России от Империи… С прискорбием должен признать, что столь большая государственная опасность мало сознается». Судьба самого профессора-патриота была трагичной: он был расстрелян киевскими чекистами. Последующие события подтвердили справедливость опасений русских патриотов. В августе 1914 года, когда уже началась Первая мировая война, появилось воззвание недавно созданного эмигрантами-украинцами «Союза освобождения Украины» с оголтелой пропагандистской антирусской направленностью. Вот только некоторые выдержки из него: «В полном сознании своей исторической миссии защищать свою древнюю культуру от азиатского варварства московитов, Украина всегда была врагом России». Перечислив затем ряд гетманов (от Богдана Хмельницкого до Мазепы), авторы воззвания заявили, что «украинская политическая мысль снова идет по пути старинных исторических традиций. Мы, украинцы России, объединим все силы для окончательного расчета с Россией», опираясь на «помощь Запада». Впрочем, сил у создателей СОУ оказалось немного, и к весне 1918 года организация распалась. Но расчет на разжигание гражданской войны (при содействии Запада) сбылся, фактически такая война началась на Украине уже в 1914 году, когда проживавшие в Галиции (тогда в составе Австро-Венгрии) украинцы, объединенные в легион «Украинских Сичевых Стрельцов», вместе с австрийцами и немцами воевали против украинцев, находившихся в российской армии. События на Украине в 1917- 1921 годах настолько многообразны, что их надо бы рассматривать отдельно, что не входит в нашу задачу. Отметим лишь, что жители западной Брянщины (Стародубья) на референдуме в 1918 году однозначно высказались «за присоединение в политическом и территориальном отношении… к Великороссии» и «против присоединения… к Украине». В последующие годы жители этих мест вместе с другими испытывали и многие переломы прежнего уклада жизни, и массовые политические репрессии, и трагические и героические события Великой Отечественной войны, и послевоенные трудности, и успехи. Население здесь постепенно добровольно «русифицировалось», и ныне лишь фамилии могут подсказать, что у многих видных хозяйственных и культурных деятелей Брянщины родовые корни – среди малороссийских казаков, крестьян и мещан. На территории Украинской ССР события развивались сложнее, особенно после присоединения в 1939 году Западной Украины. Именно там, на Львовщине, начали разгораться угли новой гражданской войны, развязанной руководителями Организации украинских националистов (ОУН). Среди них особенно выделялся Степан Бандера, о котором даже немецкие нацистские офицеры отзывались как о «карьеристе, фанатике и бандите». Эта война особенно активизировалась после нападения на СССР гитлеровской Германии. С. Бандера и его сообщники активно сотрудничали с оккупантами, отличаясь особой жестокостью по отношению к населению. Даже после изгнания оккупантов борьба с «бандеровцами», бандитами УПА (Украинской повстанческой армии) продолжалась еще более 10 лет. После распада в 1991 году СССР руководители Украины на первых порах продолжали поддерживать добрососедские отношения с Россией, но явно начали ориентироваться на Запад, что сопровождалось ростом антирусских настроений. В XXI веке конфронтация стала явной. В полной мере сбылось высказанное еще в 1927 году предвидение выдающегося русского философа-эмигранта князя Н.С. Трубецкого о том, что будет в случае прихода к власти на Украине националистов: «Эти люди постараются всячески стеснить или вообще упразднить самую возможность свободного выбора между русской и украинской культурой, постараются запретить украинцам знание русского литературного языка, чтение русских книг, знакомство с русской культурой. Но и этого окажется недостаточно: придется еще внушить всему населению Украины острую и пламенную ненависть ко всему русскому и постоянно поддерживать эту ненависть всеми средствами школы, печати, литературы, искусства, хотя бы ценой лжи, клеветы, отказа от собственного исторического прошлого и попрания собственных национальных святынь». Все это и произошло с современной Украиной при подстрекательстве и помощи Запада, а с 2014 года привело к новой гражданской войне, развязанной правящим режимом против тех, кто не хотел насильственно превратиться из русских в украинцев. Жаль, конечно, что прозрение на этот счет произошло в России очень поздно. Ведь книги, содержащие правдивую информацию об украинском сепаратизме и о постепенном превращении Украины в анти-Россию, начали издаваться только недавно. К тому же их немного, а тиражи (от 1 до 4 тыс.) говорят сами за себя. Назовем наиболее примечательные (все изданы в Москве): Н.И. Ульянов «Украинский сепаратизм» (2004), А.С. Смирнов «История Южной Руси» (2005), А. Север «Русскоукраинские войны» (2009), А.С. Каревин «Исторические шахматы Украины» (2015), И.С. Прокопенко «Вся правда об Украине» (2015), «Украинский вопрос в русской патриотической мысли», составитель – А.Ю. Минаков (2016). Впрочем, справедливости ради надо отметить, что опасность укрепления в получившей независимость Украине антирусских настроений была замечена некоторыми почти сразу. В 1993 году поэт Игорь Ляпин в стихах, обращенных к украинцам, «очарованным Америкой», писал: «Вы стоите с обманом под руку, за добро принимая зло». И хотя современные военно-политические события свидетельствуют, что перспективы будущего развития русско-украинских отношений пока остаются непростыми, но есть твердая надежда, что наши народы достойно выйдут из этого нелегкого периода своей истории. В. КРАШЕНИННИКОВ, кандидат исторических наук.