125 лет назад в Сураже родилась прекрасный сценарист, киномонтажер,

киновед Эсфирь Шуб.

После революции слушательница Высших женских курсов со своим гуманитарным образованием оказалась

в затруднительном положении.

Только осенью 1918 года ее зачислили

в штат театрального отдела Наркомпроса на должность секретаря.

С какими только деятелями русской

культуры не завязала знакомства

Эсфирь! И Станиславский, и Маяковский, и Мейерхольд, и Есенин.

Но она мечтала о кинематографе.

Ей казалось, что кино – это единственное искусство, которое может передать напряженную динамику

революции, что только оно утолит ее жажду быть на переднем крае жизни, в гуще событий.

В 1922 году Эсфирь пришла в фотокиноотдел,

вскоре реорганизованный

в Госкино, и попросилась на должность заведующей перемонтажом

и редактором надписей фильмов.

Каждый день она приходила в полутемную комнатку с монтажным столом в углу, брала ножницы и принималась за пленку. Прокатные конторы Госкино были полны оте-

чественных и зарубежных фильмов либо плохо смонтированных, либо с такими сюжетами, которые, по разумению

советской цензуры, нельзя было выпускать в прокат.

Первым фильмом, подготовленным

Эсфирь к прокату, был авантюристический

американский детектив

чуть ли не в пятидесяти роликах «Серая тень». В руках Шуб перебывали

десятки ковбойских, комедийных,

приключенческих, драматических

лент, которые она с яростным азартом резала и склеивала по-своему, сочиняла заново сюжеты. В запасниках проката она разыскала маленькие ролики с участием Чарли Чаплина. Массовый зритель в России

в начале 1920-х годов почти не знал этого имени. Шуб с восторгом отсмотрела найденные кадры и собрала

из разрозненных роликов сюжет,

пародирующий оперу «Кармен», сама придумала надписи, и успех превзошел все ожидания. Зрители много смеялись, массово шли смотреть

на новую звезду, и это был едва ли не первый фильм на советском

экране с участием Чарли Чаплина.

Эсфирь настолько увлеклась новым

делом, что принесла в собственную

квартиру монтажный стол и маленький проекционный аппарат. По вечерам из коротких роликов с энтузиазмом создавала новые этюды, причудливо склеивая кадры.

Постепенно за монтажным столом

Шуб становится признанным профессионалом, к ней идут за советом,

она развила в себе феноменальную

память на кадры. Эсфирь изучала неизведанную территорию кино с огромным интересом, каждый

день, изобретая что-то новое.

Эсфирь перевели на новую работу

в настоящую киностудию. Теперь она больше не собирала фильмы из разрозненных кусков. Впервые она держала в руках пленку со многими дублями, снятую по сценарию, впервые

она имела дело с режиссерами, стремясь воплотить их замысел.

Она стала знаменитым мастером своего дела. Режиссеры приглашали

ее в павильоны во время съемок и советовались с ней. Эйзенштейн оставил театр и предложил Шуб работать

над режиссерским сценарием

своего первого фильма «Стачка». Но Эсфирь искала свой путь. Она познакомилась с Дзигой Вертовым, который и помог ей выбрать свое место в кинематографе. Этот талантливый

новатор и изобретатель искал новые средства выражения в хронике, в кинодокументе, и именно

документальное кино увлекло Эсфирь Шуб.

В 1927 году вышел в свет первый фильм режиссера Эсфири Шуб «Падение

династии Романовых», смонтированный

из дореволюционной кинохроники и личного киноархива Николая II. Фильм имел небывалый успех, чему способствовали простой

и ясный монтаж без сложных построений и частое использование

длинных планов, позволявших зрителю пристально всматриваться в изображение на экране. С этой картины началась карьера режиссера-

документалиста Эсфири Шуб. Ее фильм положил начало целому направлению в советской документальной

кинематографии. Близким другом Эсфири Шуб был режиссер Дзига Вертов, автор нашумевшего немого фильма «Человек с киноаппаратом

». И хотя их подходы к документальному

кино разнились: у Вертова – скрытая камера, «жизнь врасплох», у Шуб – достоверные архивные кадры, оба были «одного

безумия люди», пропагандисты советского строя, с особым киношным

видением мира. В начале 1930-х годов они первыми в СССР сняли звуковые фильмы.

Гражданская война в Испании с ее трагическим исходом горячо переживалась

в СССР. Когда вышел фильм Эсфири Шуб «Испания», ее имя стало близким для многих, но особенно для молодого поэта того времени Маргариты Алигер. Сохранилось

очень много воспоминаний поэтессы об Эсфири Шуб. Вот как она пишет: «Для меня в отношениях с ней было драгоценно еще и то, что она целиком, безраздельно принадлежала

к тем годам, той эпохе, которая

неизменно глубоко волновала и влекла к себе мое поколение и которую

должны знать наши молодые и юные современники – наши дети и внуки. Я говорю о неповторимых первых годах революции и неповторимых

двадцатых годах нашего тревожного

века».

Эсфирь Шуб жила в старом арбатском

переулке, на высоком этаже

большого дома без лифта, в двух крошечных смежных комнатах почти

без удобств. По нормам двадцатых,

да и начала тридцатых годов прошлого века это вполне естественно,

и она никогда не помышляла о том, что эти условия могут измениться.

Всю жизнь Эсфирь много работала и не вела никакого хозяйства,

жила очень просто и строго, но, если приходили друзья, всегда умела от души принять и угостить их.

Последние годы жизни Эсфирь Шуб работала над книгой «Крупным

планом», на страницах которой

очень живо была представлена ее жизнь. Умерла Эсфирь Шуб 21 сентября 1959 года.

Творческие находки Шуб, в частности,

принципы так называемого монтажного фильма, оказали значительное

влияние на развитие мирового

кино. Российский и советский критик, киновед, киносценарист, редактор

И.В. Вайсфельд сказал: «Когда

надо назвать пионеров документального

фильма, которые открыли в кинематографии новые пути, освоили

ее новую, дотоле неведомую область и оказали влияние на творческую

практику многих передовых мастеров

кино и у нас, и за рубежом, мы в первую очередь произносим имена Дзиги Вертова и Эсфири Шуб...»

О. ПОППЕЛЬ.