Как ругались на Брянщине в XVIII веке
Надо сказать, что ругались тогда сильно, с чувством, но формулировки обид были иными, хотя и более затейливыми, чем в нынешних разборках. Люди жили тесно, знали друг друга хорошо, и порой было достаточно повода, чтобы немедля начиналось выяснение отношений.
Любопытное исследование бранливости горожан XVIII века на примере маленького городка Бежецк провел историк Каменский. Надо полагать, что брянские грубияны говорили примерно так же и о том же. Так вот, самым распространенным в те времена было слово «вор». Тогда оно обозначало не столько похитителя, сколько нечестного человека и являлось очень серьезным оскорблением.
Не случайно подобные публичные обвинения нередко становились поводом для судебного разбирательства о защите чести и достоинства. Не менее часто горожане упрекали друг друга в разнообразном плутовстве. Но куда было хуже, если один другого обзывал шельмой. Слово «шельма» не нашенское, немецкое, было завезено известным затейником по наказаниям Петром Алексеевичем. Осужденного за уголовные преступления городской палач на торговой площади ошельмовывал — накладывал штемпели налицо, например, слово «вор». У нас, например, эту экзекуцию делали в центре наместничества, в Орле. Понятно, человек с такими знаками на лице навсегда становился изгоем общества. Шельма — это официально признанный преступник, и потому подобное обвинение считалось чрезвычайным оскорблением и не оставалось без отмщения. Ну, а еще в те времена обзывались «бунтовщиком», «блудником», «коноводом», «ябедником», «свиньей», «азар- тником», «непотребным человеком», «воровским сыном», «бешеным», «гольцом», «пьяницей», «бездушной тварью», «ворам потатчиком» и даже «кув- шинником». Чрезвычайно изобретателен и ловок русский человек в ругани, и мало кто в этом с ним сравнится.