Брянщина. 1945 год «Белые пятна» в истории Великой Отечественной войны

Накануне юбилея Великой Победы главное внимание, естественно, будут привлекать
примеры несгибаемой стойкости и героизма советских воинов, тружеников тыла, в целом -
советского народа, без чего Победа над очень сильным противником была бы невозможна.
Но даже в эти дни нельзя молчать и о другом. Всякая война - это трагедия для участвующих
в ней народов. Война таких масштабов, как Великая Отечественная, это огромная трагедия, не
обошедшая ни одной советской семьи.
На торжественном приеме в Кремле 24 мая 1945 г. И.В. Сталин признал: "У нашего
правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в I94I-I942
годах", но, в отличие от других сталинских высказываний, об этой фразе в дальнейшем
предпочитали умалчивать и уж ни в коем случае не старались более конкретно раскрыть ее
содержание.
Правда, в эти годы были опубликованы воспоминания таких виднейших военачальников, как
Г.К. Жуков, А.М. Василевский, К.К. Рокоссовский, И.С. Конев, К.А. Мерецков, адмирал Н.Г.
Кузнецов, некоторых других. В этих мемуарах содержался и очень ценный фактический материал,
и глубокий анализ многих военных событий, но даже столь уважаемые авторы, были вынуждены о
многом умалчивать, а в чем-то соглашаться с прямым произволом редакторов. Еще в большей
степени это сказывалось в мемуарах А.А. Гречко, И.И. Якубовского, К.О. Москаленко, О.М.
Штеменко, а также многих других, где совершенно ясно видна идеологическая заданность,
следование определенной схеме.
С 1987 г. внимание многих историков, писателей, публицистов вновь стали привлекать
"белые пятна", появилась возможность достаточно откровенно писать о замалчиваемых ранее
событиях и явлениях, но, к сожалению, рассмотрение многих из них шло без достаточной
документальной базы, скорее - на эмоционально-публицистическом уровне, поскольку
значительная часть важнейших документов военного времени оставалась засекреченной.
Не имея возможности подробно рассмотреть многие вопросы, остановимся лишь на одной
проблеме "Причины и последствия тяжелых поражений первого периода Великой Отечественной
войны", причем на тех её аспектах, которые или почти не затрагивались советскими
исследователями или вызывают серьезные разногласия в оценках.
Например, как отмечалось в ноябрьском (1941 г.) донесении из 325 стрелковой резервной
дивизии, "отсутствие учебного и боевого обучения, боеприпасов не позволяет изучать
материальную часть, не дает возможности подготовить личный состав для боя". Там же отмечено,
что занятия проходят "с применением самодельного деревянного оружия", а отсутствие зимнего
обмундирования (напомним, что зима 1942 г. была ранней и суровой) привело к тому, что 82
человека дезертировали.
Особенно неблагополучно обстояло дело с технической подготовкой бойцов. Это наглядно
проявилось с первых дней Великой Отечественной войны. Так, за две первых недели войны 22-й
механизированный корпус (Юго-Западный фронт) потерял 119 танков, из которых 58 были
подорваны нашими частями в период отхода. В 41-й танковой дивизии противник вывел из строя
5 тяжелых танков KB, a экипажи подорвали 12. Это объяснялось, по словам донесения, "слабо
технической подготовкой экипажей, низким знанием материальной части танка, а также
отсутствием запасных частей".
"Низкая техническая подготовленность экипажей танков", а также слабая боевая подготовка
танкистов отмечены в приказах командующего Западным фронтом Г.К. Жукова от 19 января и 19
февраля 1942 г. В первом из них сообщается, например, что "2-я гвардейская (подчеркнуто нами -
В.К.) танковая бригада ..., совершая марш на 80 км, допустила такую его организацию, при
которой из 35 танков было потеряно 30", а 31-я танковая бригада "Рассеяла по дорогам и канавам
19 танков".
Подобные примеры могут в определенной степени объяснить, почему Красная Армия,
располагавшая к началу войны в западных округах большим числом танков, чем вторгшаяся
немецкая армия, и к тому же имевшая здесь 1500 танков KB и Т-34, превосходивших по боевым
качествам технику противника, тем не менее не смогла противостоять бронетанковым войскам
немецкого вермахта, сыгравшим главную роль в окружении нескольких крупных группировок
советских войск.
Обратимся еще к одному обстоятельству, корни которого уходят в 1920-е гг. Речь идет о
советстко-германском политическом и военном сотрудничестве. Наиболее интенсивно оно начало
развиваться о середины 1920-х гг., когда в 1924 г, в Липецке была открыта летняя школа, в 1926 г.
в Казани - танковая школа и тогда же начато сооружение военно-химической школы близ Вольска.
Все эти учебные заведения в обход условий Версальского договора готовили военные кадры для
Германии. На территории СССР находились также военные полигоны для испытания образцов
немецкой военной техники, в советских высших военных учебных заведениях совершенствовали
свою подготовку офицеры рейхсвера, происходили обмены делегациями.
Хотя с лета 1933 г. советско-германские военные отношения стали свертываться и
постепенно сходить на нет, сам факт продолжительных (более 10 лет) и очень многообразных
связей Красной Армии и рейхсвера позволил немцам многое узнать о нашей армии и использовать
эти знания против нас. В СССР получили дополнительную военную подготовку (в том числе и
понимание особенностей Красной Армии) Гудеркан, Манштейн, Кейтель, Браухич, Модель и ряд
других полководцев фашистской Германии, стоявших во главе немецких войск в годы Великой
Отечественной войны.
Напротив, абсолютное большинство советских военачальников, побывавших в Германии,
было истреблено в 1937-1939 гг. и не смогло помочь Родине своими знаниями сильных и слабых
сторон вермахта. Более того, разработанные М.Н. Тухачевским, Й.И. Уборевичем и другими
наиболее талантливыми советскими полководцами военно-теоретические положения, основанные
на глубоком анализе научно-технической, организационной и других сторон развития армии, на
понимании стратегии и тактики современной войны, были объявлены вредными и изгонялись из
армейской жизни, что только ослабляло армию.
Накануне Великой Отечественной войны в политическом и военном руководстве ССОР
были разные мнения по поводу надвигающегося советско-германского конфликта, но возобладала
точка зрения И.В. Сталина о необходимости как можно дольше оттягивать войну. Не исключено,
что Сталин мог поддержать идею превентивного удара при некоторых благоприятных
обстоятельствах (если бы, например, германские войска высадились на Британских островах и
завязли там). Однако, любое предположение не отменяет того реального факта, что нападение на
СССР совершила фашистская Германия и ответственность за эту агрессию лежит на Гитлере и его
окружении.
Многочисленные дискуссии идут по вопросу о потерях Советского Союза в Великой
Отечественной войне. Называвшиеся в этой связи цифры в 20, 27 и даже 50 млн. человек сугубо
оценены и не имеют точной документальной базы. В выступлениях Президента России на
торжественных мероприятиях по случаю 50-летия Победы названа цифра. Будем считать её
официальной.
Для того, чтобы представить реальные масштабы, потерь, укажем в качестве примера, что
ежемесячный списочный состав Западного фронта в 1941 г. был около 500 тыс. человек, а
безвозвратные потери превысили 956 тыс. человек. Следовательно, к концу 1941 г. здесь уже
воевал третий состав фронта (и это без учета санитарных потерь).
Три четверти безвозвратных потерь в 1941 г. (2336 тыс.) и почти половину таких потерь в
1942 г. (свыше 1,5 млн.) составили без вести пропавшие и пленные.
Оставляя в стороне плохо разработанный вопрос о без вести пропавших, попытаемся
уточнить сведения о советских военнопленных.
Советские военные архивисты, определяют их число примерно в 3,6 млн. человек (1836 тыс.
вернувшихся из плена на Родину и примерно 1,8 млн. погибших в плену или оставшихся после
войны в миграции). Зарубежные исследователи, базируясь в основном на германских документах,,
называют 5,2 - 5,7 млн. человек. Разница, как видам, весьма существенная.
К примеру, в секретной докладной записке Розенберга (февраль 1942 г.) указано 3,6 млн.
советских пленных, находившихся в это время в лагерях Германии и Польши. К ним следует
добавить тех, кто не дошел до этих лагерей: отфильтрованных среди пленных и уничтоженных
еще на территории ССОР политработников, коммунистов, евреев и прочих "нежелательных"
элементов; умерших от голода, холода и болезней; расстрелянных за побега, неповиновение и т.п.
еще с первых пересыльных лагерей. Таких было, наверняка, не менее 0,5 млн.
Таким образом, число пленных, захваченных только в 1941I г., было, по крайней мере, не
меньше 4 млн. человек.
Вернемся, однако, к проблеме военнопленных. Если к пленным 1941 г. (не менее 4 млн.)
прибавить еще, как минимум, I млн. в 1942 г., и примерно 300 тыс. за последующие годы, то в
результате получим не менее 5,3 млн. человек (цифру, близкую тем, которые называют
зарубежные историки).
Разница между этим числом и 3,6 млн. человек, называемыми российскими архивистами,
объясняется, вероятнее всего, тем обстоятельством, что в лагерях, для пленных оказывались не
только военнослужащие, но и те, кто в описках Вооруженных Сад СССР не числился: партизаны,
ополченцы, отступившие вместе с Красной Армией гражданские лица призывного возраста, а
также призывники с попавши: под немецкую оккупацию территорий. Только последних, по
данным российских военных архивов, попало в плен в 1941 г. более 500 тыс. человек.
Основными причинами больших потерь Красной Армии в первый период войны, в том
числе и пленными, были значительное численное и военно-техническое превосходство
германской армии, отсутствие боевого опыта у большинства командиров и бойцов и другие
факторы военного характера, но нужно признать и обычно замалчиваемы в негативные моменты в
морально-психологическом состоянии Красной Армии и в целом населения СССР.
Несомненно, что большинство советских людей, особенно молодежи, верил в
справедливость нового общественного строя, поддерживало политику болышевитской партии и
Советского государства и поэтому с первых дней войны встало на защиту не только своей Родины,
но и социалистического строя, который считал действительно лучшим.
Но столь же несомненно, что раскулачивание и проведенная насильственными методами
коллективизации сельского хозяйства, голод 1932-1933 гг., массовые репрессии 937-39 гг.,
высылка значительной части жителей из присоединенных к СССР в 1939-40 -х гг. территорий и
другие подобные факты были реальной почвой для недовольства (хотя и скрытого из-за
обстановки всеобщего страха и подозрительности) существовавшим режимом среди значительной
части населения.
Имевшиеся на первых порах случаи встречи немецких войск представителями местного
населения с хлебом-солью, и добровольная сдача в плен не только отдельных военнослужащих, но
и целых частей, и достаточно быстрое укомплектование на оккупированных территориях
подчиненных немецким комендатурам органов местного управления и полиции, а также
формирование значительных по численности (от 800 тыс. до I млн. человек) добровольческих
воинских соединений из числа бывших граждан СССР (частично - бывших российских
эмигрантов), действовавших вместе с немецкими войсками.
Среди мотивов коллаборационизма, помимо стремления многих выжить или даже
преуспевать за счет лояльности по отношению к новым властям, нужно назвать и надежду
некоторых, что "вторая мировая война открыла возможность (которая может больше никогда не
представиться? освободить народы России от большевитского гнета." Именно с позиций идейной
борьбы против сталинизма и пытаются некоторые авторы оценить деятельность генерала Власова
А.А., считая его одновременно борцом "против Сталина и Гитлера" (В.К.Штрик-Штрикфельд).
Однако в таком утверждении есть весьма уязвимые места. С одной стороны, о "борьбе"
Власова против Гитлера можно говорить лишь умозрительно, поскольку единственный факт
выступления частей РОА против немецких войск (6 мая 1945 г. в Праге) приходится на время,
когда Гитлера уже не было в живых.
С другой стороны, действия Власова в период его сотрудничества с немцами, направленные
на создание "русского освободительного движения" с антисталинской окраской, в случае их
успеха означали бы разжигание гражданской войны внутри СССР. В условиях, когда Советский
Союз вел труднейшую войну против фашистской Германий, внутренний гражданский конфликт
дал бы немецким фашистам шанс победоносно завершить свои захватнические действия.
Что означало бы это для народов СССР, стало вполне ясно уже к 1942 г., когда гитлеровская
политика массового геноцида, превращения пленных и населения оккупированных территорий в
стадо рабов, отношения к советским людям как к "недочеловекам", стала вполне зримое.
С этим выводом нельзя не согласиться. Одно сообщение в состоянии охватить лишь малую
толику "белых пятен" Великой Отечественной войны. Для анализа и оценки некоторых из них
пока еще по-прежнему мало документальных материалов. Многое постепенно как бы размывается
и сглаживается временем, потому что уходят из жизни ветераны, бившие порой единственными
очевидцами тех или иных эпизодов военных лет.
Но никогда не изгладятся из памяти поколений ни великий подвиг советского народа,
отстоявшего независимость своей Родины в годы Великой Отечественной война, ни горечи
огромных утрат, понесенных нашими людьми в этой войне.
Однако, к сожалению, для ветеранов последние года обернулись новыми горькими
потерями.
Разделена на части новыми государственными границами та закрытая их грудью Родина,
которую они передали новым поколениям единой и могучей. Национальные амбиции новых
политиков а кровавые национальные конфликты заменили прежнюю дружбу народов СССР,
бывшую одним из главных источников великой Победы. Утрачена и оплевываются власть
Советов, социалистические идеалы, реальные гарантии социальных прав граждан. Исчезла
уверенность в завтрашнем дне.
Кому-то могут не нравиться эти оценки, высказываемые очень многими ветеранами, как не
отражающие всей правды о современном положении, но в любом случае мы. обязаны, уважать
выстраданную ветеранами их правду о войне, о Родине, о своем времени.
Хорошо известна надпись на стене Брестской крепости: "Умираю, но не сдаюсь. Прощай,
Родина! 22. июня1941 года". По воспоминаниям некоторых защитников Бреста её нацарапал
штыком тяжело ранены! курсант пулеметной школы татарин Тимерен Зинатов. Он выжил тогда, в
начале войны... Спустя полвека ветеран в 1992 г. в последний раз приехал из Сибири в Брест,
долго бродил по улицам города, а потом... бросился под поезд. В предсмертном письме он завещал
похоронить себя в Бресте. Есть там и такие отроки; "Если бы тогда, в войну, умер от ран, я бы знал
- погиб за Родину. А вот теперь - от собачьей жизни. Пусть так и напишут на могиле".
Подобная же мысль прозвучала в предсмертном письме замечательной поэтессы Юлии
Друниной, когда-то 17-летней девчушкой ушедшей защищать Родину и прошагавшей
фронтовыми дорогами до Победы, а в 1992 г. покончившей с собой из-за невозможности
"оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире".
В заключение строчки из еще одного предсмертного письма ветерана Великой
Отечественной войны Маршала Советского Союза С.Ф.Ахромеева: "Пусть в истории хоть
останется след - против гибели такого великого государства протестовали. А уже история оценит -
кто прав, а кто виноват"...
Оценит ли?

Крашенинников, Владимир Викторович.