ПАПСУЕВ МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ Брянск

Всякий раз, как только заходит речь о военных летчиках Великой Отечественной, многие вспоминают героя горьковской "Песни о Соко­ле". Особенно вот эти слова: "О, смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью... Но будет время и капли крови твоей горячей, как искры, вспых­нут во мраке жизни и много сильных сердец зажгут безумной жаждой сво­боды, света! Пускай ты умер... Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету! Безум­ству храбрых поем мы славу!"

Гордый Сокол стал примером для сотен парней тридцатых-соро-ковых годов. Они рвались в небо. И вот - война, суровый экзамен на му­жество и умение, реальная возможность на практике проявить свой пат­риотический порыв. И каждый из них мог сказать: "Я храбро бился. Я ви­дел небо..."

Многие не вернулись с той войны. Вечная им память! Наш же рассказ о летчике, который вернулся. Целым и невредимым. И не столько благодаря госпоже Удаче, сколько необычной стойкости, отличным зна­ниям, умению на сто процентов использовать технические качества на­ших самолетов и слабые стороны авиации врага, а также богатому опыту, приобретенному еще до войны с германскими фашистами, которую он встретил в Измаиле. Это небольшой город Одесской области, порт на Ки-лийском рукаве Дуная, в восьмидесяти километрах от Черного моря. Сла­вился Измаил уникальным музеем А.В. Суворова. Именно войсками Су­ворова эта крепость была взята штурмом во время русско-турецкой вой­ны 1787-1791 годов. Любопытно, что Измайловский музей пополнился ма­териалами 6-го полка пикирующих бомбардировщиков, среди которых есть и экспонаты, связанные с боевыми подвигами М.М. Папсуева.

Роса еще дремала на лафете, Когда под громом вздрогнул Измаил. Трубач полка - у штаба - на рассвете В холодный горн тревогу затрубил. Набата звук, кинжальный, резкий, плотный, Летел к Одессе, за Троянский вал, Как будто он не гарнизон пехотный, А всю Россию к бою поднимал!

Измаил отмечен в истории Великой Отечественной не только тем, что подвергся налету вражеской авиации в первый день войны, о чем и пишет поэт-фронтовик Алексей Недогонов. Но именно отсюда 22 июня 1941 года поднялась в небо наша эскадрилья пикирующих бомбардиров­щиков "Петляков-2" и взяла курс на румынский город Галац, где гитле­ровцы оборудовали крупный военный аэродром. Надо ли говорить о том, что враг меньше всего ожидал в тот день налета советской авиации. У них шла деловая подготовка к очередному воздушному походу, самолеты от­крыто стояли на летном поле.

Вел эскадрилью наш земляк М.М. Папсуев. "Пе-2" спикировали прямо на вражеский аэродром и с первого же захода уничтожили несколь­ко бензозаправщиков и два самолета, разрушили ангар. По распоряже­нию ведущего эскадрилья сделала еще три захода. Итог? Сгорело 16 бом­бардировщиков, разлетелся в щепки склад горюче-смазочных материа­лов, разрушена взлетно-посадочная полоса. Важный для гитлеровцев аэродром вблизи границ СССР перестал существовать. Безумству храб­рых поем мы славу!

Михаилу Михайловичу восемьдесят восемь. Но он помнит все свои вылеты до мельчайших подробностей. И не только свои. Он склоня­ет голову перед памятью павших товарищей. Его никак не назовешь ста­риком. Закаленный в горниле войны, этот человек и по сей день крепок духом. Его темно-карие глаза живо передают все состояние души: реши­мость и радость, печаль и грусть. А то полыхнут в них веселые искорки, когда вспомнит о том, как шутили в полку офицеры.

В смысле физическом он обходится без посторонней помощи. Здоровье, считает Михаил Михайлович, в руках самого человека. Вот он берет тетрадный листок и читает: "Если сделать добрым и чистым сердце человека, удалить у него все сомнения, думы, несбыточные желания и злые намерения, то многие болезни пройдут сами по себе".

-  Так считали древние китайские медики, - говорит Михаил Ми­хайлович.

Но почему древнее и почему китайское изречение взял как пана­цею полковник Папсуев?

Родился Михаил в Почепе, после семилетки учился в Малоярос­лавском ФЗУ - хотел стать машинистом паровоза. В тридцать шестом призвали в армию, определили в школу младших авиаспециалистов, за­числили на специальность воздушного стрелка-радиста. Затем продолжал учение в Калинине, на курсах АОН (армия особого назначения). Учился отлично. Сам себе удивлялся: оказывается, его стихия - воздух! Недоуме­вал, почему же не все стремятся в небо? Но... "рожденный ползать летать не может!" Он же, Михаил Папсуев, может. Играючи справлялся со все­ми программами, не страшась даже летать с юными летчиками-новичками.

Однажды его вызвал командир бригады:

• Стреляешь по мишеням хорошо. А что, если пошлем тебя на на­стоящую войну?
• Поеду, - ответил молодой курсант.
• Таких набралось несколько человек, - рассказывает Михаил Ми­хайлович. - Переодели, переобули нас во все новенькое, гражданское. Эки­пировались мы, одним словом, с иголочки - вплоть до носового платка. Все, конечно, думали, что направляемся в Испанию. Там тогда шла гражданская война, и СССР одной стороне оказывал интернациональную помощь. Но улетели мы совеем в другую сторону - в Алма-Ату, оттуда - в Китай.

Японские милитаристы вели там жестокие бои. Страна нуждалась в поддержке со стороны. И она пришла - из Америки, из многих стран Ев­ропы. И даже теперь, когда рассекретили, кажется, все секреты, не каж­дый знает, что тогда в Китай, кроме большого числа грузовиков и пулеме­тов, Советский Союз поставил 985 самолетов, 82 танка, более 1300 пушек, предоставил огромный денежный кредит.

М.М. Папсуев вспоминает:

-           В первом добровольческом отряде (мы все считались "добро­
вольцами") были летчики-истребители Брянской авиабригады. А в состав
бомбардировочной группы входили брянские комсомольцы, которые учи­
лись в Калинине. Когда мы приземлились в Ланьджоу, китайцы с любо

пытством и восхищением рассматривали наши И-16 и СБ - скоростные бомбардировщики - у них-то вся авиатехника была устаревших типов.

В тяжелом положении находилась тогда братская страна. Япон­ские захватчики взяли Нанкин - в то время столицу Китая. Народная ар­мия отступала. Вот тогда-то в воздух взвились наши самолеты, экипажи которых храбро вступали в бой с японскими истребителями, расстрелива­ли вражеские корабли, громили аэродромы.

Стрелку-радисту Михаилу Папсуеву не повезло: в первом же бою при бомбежке шанхайского порта его СБ был подбит. Но летчик и штур­ман сумели посадить машину на одном моторе посреди рисового поля. Все остались живы и потом в течение десяти месяцев воевали умело и ре­зультативно. Не все вернулись. Навеки остались в китайской земле десят­ки русских парней...

Глаза Михаила Михайловича еще больше потемнели, в них засты­ла боль. Он рассказывал:

- Когда сбили самолет моего товарища Петра Костина, японцы срезали с его головы русые пряди и доказывали в иностранных посольст­вах, что воюют против них не китайцы, а коммунисты из Европы.

В местах боев установлены в Китае памятники. На одном их них высечены такие слова: "Кровь, пролитая погибшими геройской смертью советскими летчиками-добровольцами за дело освобождения китайского народа, слилась с кровью, пролитой китайским народом".

Воспоминания, воспоминания. Одна картина воздушного боя сменяется другой. Однажды не пошла к земле бомба - значит, машину не посадить. Тогда М. Папсуев из своего помещения в хвосте добрался до бомбы и открутил контровочные болты. Безумству храбрых поем мы сла­ву! Помнит он и страшный бой в день рождения японского императора. Тогда 54 бомбардировщика враг бросил на Ухань. Но их смело встретили наши новые самолеты "Чайки" не меньшим числом. Праздника у врага не получилось. Сокрушили наши воины японских захватчиков и у озера Ха-сан, и у реки Халхин-Гол...

В апреле 1938 года прислали экипажу замену. Думал Михаил Пап­суев вернуться на паровоз. Однако судьба распорядилась по-другому, да и небо крепко держало молодого человека. Его рекомендовали в Оренбург­скую школу летчиков. А перед этим лейтенанта Папсуева пригласили в Кремль и сам "всесоюзный староста" М.И. Калинин вручил ему за войну в Китае орден Красного Знамени. За что конкретно? В Указе значилось: "За выполнение особо важного задания". Добровольцы не имели на руках документов, давали подписку "о неразглашении". Когда запрет сняли, Михаил Михайлович направил запрос в военный архив, откуда и получил вот такой документ:

"В списке экипажей, командируемых по линии "Z" от 8 октября 1937 года значится стрелок-радист 18-й авиаэскадрильи младший командир Папсуев Михаил Михайлович, член ВЛКСМ с 1932 года. В списках ком. и нач. состава, перегоняющих корабли скоростных бомбардировщи­ков... от 17 октября 1937 г. и 10 ноября 1937 г. значится стрелок-радист, мл. комвзвода Папсуев Михаил Михайлович... За отличное выполнение боевых заданий и личную храбрость, проявленную в боях с японской авиацией, представлен к награждению орденом Красного Знамени". Под­твердила справка и факт присвоения М.М. Папсуеву очередного воинско­го звания - "лейтенант".

В Белгород-Днестровский полк Папсуев был направлен после ^; окончания Оренбургского училища. Тот налет на фашистский аэродром в Румынии показал, что новую войну наш земляк встретил в полной боевой готовности. В составе Южного фронта М.М. Папсуев успешно бомбил вражеские переправы в верховьях Днепра, помогал с воздуха защитникам Одессы, Ростова-на-Дону... После Сталинграда старшего лейтенанта на­правили переучиваться-осваивать секреты штурмовой авиации. И Миха­ил Папсуев овладел ими в совершенстве и стал одним из асов среди лет­чиков Первого Прибалтийского фронта, проявил себя одаренным воз­душным бойцом.

Высокая выучка штурмана, его мастерство помогали в сложней­шей обстановке безошибочно отыскивать важные наземные объекты вра­га и метко бомбить. Он уничтожал немецкие танки, артиллерийские и ми­нометные батареи, фашистских солдат. И все это в условиях ожесточен­ных боев, ибо гитлеровцы яростно сопротивлялись. К чести Михаила Папсуева надо сказать, что в такой напряженной боевой обстановке он не допускал ошибок, умел мгновенно сориентироваться в быстро и неожи­данно меняющейся обстановке, в азарте боя не терял самоконтроля.

Проблемой была борьба с вражескими танками: с воздуха их было трудно обнаружить. И наше командование нашло выход. В июле сорок четвертого капитана Папсуева, как опытного авиационного командира, направили в 19-й танковый корпус. "Задача офицера, — писал в своих воспоминаниях генерал С. Александров, — состояла в том, чтобы наво­дить штурмовики на цель, информировать по радио летчиков о фактиче­ской воздушной и наземной обстановке. В его распоряжении выделили бронетранспортер с радиостанцией и зенитной установкой крупнокали­берных пулеметов". И капитан отлично справился с заданием, безошибоч­но указывая точечные цели - от танков противника осталась груда иско­реженного железа. Безумству храбрых поем мы славу!

Вполне заслуженно они получали благодарность от пехотинцев, которые, в свою очередь, заверяли летчиков, что будут "бить фашистскую сволочь по-гвардейски, до победного конца". Помнит Михаил Михайло­вич и о других письмах. Одно из них - от 23-летней старшины медицин­ской службы, вынесшей с поля боя более 120 раненых бойцов, причем с их личным;оружием. Однажды в момент атаки девушка притворилась мертвой. Так фашисты это безжизненное тело стали топтать, бить приклада­ми. "Вот уже 15 месяцев, — говорилось в письме, — я прикована к госпи­тальной койке... У меня нет ни рук, ни ног. Это сделали немцы. И вот я прошу вас, мои родные, когда пойдете в атаку, вспомните меня и не ща­дите проклятых фашистов. Истребляйте их, как бешеных псов. Отомсти­те им за меня... У меня есть брат, но он не может мстить за меня - он то­же остался без рук".

Когда читали в полку это письмо в присутствии молодого поколе­ния, все едва сдерживали закипавшие в душе крики от боли и гнева. А по­том вновь прибывшие экипажи проходили церемонию боевого креще­ния. Кавалер уже трех орденов Красного Знамени капитан М.М. Папсуев вынес на старт боевое знамя части. И новички поклялись биться с врагом умело и мужественно.

Война продолжалась и для нашего именитого земляка. Он громил гитлеровцев в небе Белоруссии и Прибалтики. В боях за Полоцк вновь особо отличился и ему вручили четвертый орден - Отечественной войны I степени. Надо сказать, чтобы подавить активность вражеской авиации, штурмовику Папсуеву приходилось действовать как истребителю и вести воздушные бои. Не азарт, а трезвый расчет руководил опытным летчиком, когда он, сбросив бомбы на цель, выходил из пикирования и ударял по ог­невым точкам врага из пулемета и пушки. Один из немногих выполнял бо­евые задания в любых метеорологических условиях: при низкой облачно­сти, при сильном дожде и снежной круговерти.

-  Авиационное оборудование тогда было плохое, - рассказывает
Михаил Михайлович. - Многого из того, чем оснащены современные бо­
евые машины, не было. Как садились? Визуально определяли свой аэро­
дром. Подашь условный знак фарами - получай посадку.

Так, оказывается, просто! А ведь летчик возвращался к своим, ма­стерски разбомбив гарнизон или форт фашистов, уничтожив технику и живую силу противника, подавив его артиллерийский расчет или потопив вражеские суда в море... Безумству храбрых поем мы славу!

7 мая сорок пятого штурмовая авиационная дивизия получила приказ о передислокации на один из полевых аэродромов. На редкость для Прибалтики солнечным утром 8 мая самолеты выдвинулись на подав­ление яростного сопротивления курляндской группировки фашистов. На­ши самолеты буквально закрыли над ней небо.

-  И вот я слышу приказ командующего армией: "Я 0-4! Прекра­
тить выполнение задания! Всем вернуться! Война закончена! Бомбы
сбросить в озеро!" - вспоминает старый боец. - А я привел "домой" свой
штурмовик с бомбами...

Это был редчайший случай. Посадка с бомбой из-за опасности взрыва была запрещена. Но Михаил Папсуев ни у кого разрешения не спрашивал (раз все кончено, к чему лишние жертвы?) и, уверенный в сво­ем мастерстве, посадил машину плавно, мягко. Никто его не ругал, напро­тив, все восхищались его умением и смелостью. Безумству храбрых поем мы славу!

После войны крепко тосковал по небу. "На земле низковато бы­ло", пока не попал в Оренбургское военное училище. Учил молодых соко­лов штурманскому делу. И был у него один особый курсант - Юрий Гага­рин. Однажды, рассказывает, его даже хотели исключить... за неуспевае­мость: не всегда удавалось точно приземлить "МиГ-15". Жалко было пар­ня. Стал старший штурман Папсуев вместе с командиром полка анализи­ровать и нашли причину - низкий рост курсанта. Придумали выход - и Юрий Гагарин закончил училище по первому разряду! Михаил Михайло­вич гордится, что его ученик проложил человечеству дорогу в космос. Безумству храбрых поем мы славу!

Надежда ДЕНИСОВА