Происхождении ойконима «Брянск». Брянская земля.

Форма Дебрянск внешне выглядит очень убедительной. Её признают исходной такие исследователи, как М.Фасмер, Г.П.Смолицкая, Е.М.Поспелов, В.П.Нерознак, Р.С.Роганова и др. [Нерознак, 1983, с.28-29; Поспелов, 2002, С.81; Роганова, 1986, с.114-118; Смолицкая, 2002, с.41-42; Фасмер, 1964, т.I, с.225]. Элемент местности, отвечающий ономатооснове дебръ, действительно существует. Брянск (именно крепость, город, а не поселение городского типа на Чашином кургане) возник на правом берегу Десны против впадения в неё р.Снежеть  на мысу между двумя залесёнными оврагами Верхний и Нижний Судок, а такие овраги в старорусском языке и назывались дебрями. «Начальное дъ-, де-, пишет Нерознак,  было утрачено в результате анлаут-ной ассимиляции и невозможности сочетания двух звонких взрывных в начале слова в русском языке» [Нерознак, 1983, с.29]. Но ведь слово дебръ живёт и ничего не теря- ет!(1) Да и в современной Брянщине слово Дебрянск, как дань древности, широко в ходу и произносится без утрат и затруднений. Увы, таковыми бывают обоснования авторитетных мнений.

Н.Е.Ющенко обратил внимание, что в топониме, производном от ономатоосновы дебрь, ударение падало бы на первый слог (Дебрянск), что как раз и помешало бы его утрате; и пришёл к выводу, что форма Дебрянск  искусственная, псевдотопоним, слово, возникшее под пером сводчика летописей, которые, как известно, писались без разбивки текста на слова [Ющенко, 2004, с.295-298]. Отметим, однако, что в современном, ретроградном использовании слова Дебрянск на Брянщине ударение переносится на второй слог именно для того, чтобы подчеркнуть древность родного города, но этот вариант, возникший в конце XX в., не должен учитываться при исследовании периода возникновения топонима.

Широкое распространение формы Дебрянск в летописях требует объяснения. Простая орфографическая ошибка летописцев, совершаемая на протяжении четырёх веков одновременно в разных городах в четырёх сводах, очень маловероятна. Если бы ещё речь шла об исчезнувшем добатыевом городе, а ведь во время создания летописных сводов Брянск существовал, хотя и в составе другого государства. Нельзя согласиться с Ющенко в его желании вообще «убить» ономатооснову дебрь, для чего он привлекает характери-стику рельефа всего Брянского ополья, которое не очень-то дебристо [Ющенко, 2004, с.296]. С такой оценкой Брянского ополья согласиться можно, но ведь ойконимы отражают (если отражают) местные, а не региональные особенности рельефа.

На самой территории Брянска имеется уникальный признак для возникновения названия города  это «крепость меж двух дебрей». Видимо, «дебристость» окрестностей Брянска была известна летописцам в XII в. Не просто механическая описка (хотя именно она могла положить начало ошибке), а именно этот признак стимулировал возникновение и довольно широкое распространение псевдотопонима Дебрянск. В этом смысле Дебрянск не «псевдотопоним», а ложный топоним. Образован он правильно, но в действительности в Брянске и его округе населением не употреблялся. Его бытование в летописях Московского царства стало возможно вследствие малой посещаемости, недостаточной известности Брянска на Руси, видимо, из-за подчинения его в эпоху составления летописных сводов Литве. (Этот фактор почему-то совершенно не учитывается топонимистами). Если же полностью отказаться от ономатоосновы дебръ и связать возникновение формы Дебрянск только со слабой «дебристостью» ополья, мы потеряем возможность простого объяснения живучести этого ложного топонима. (2)

Итак, вероятно, город изначально и назывался Брянск, но что бы это значило? Есть звукоподражательные «версии», выводящие топоним из слов «бряк» и «бренчать». Бряк  это звук падения вериг (!) некоего странствующего отшельника (?), чудесным образом свалившихся (?) с него в момент причаливания к берегу в районе будущего Брянска. Если принимать за дату основания Брянска 985 г., то получается, что этот визит отшельника произошёл до крещения Руси и появления самих христианских отшельников. Из какой же страны он прибыл? Зачем? Кто подслушал этот бряк и донёс до потомков? В другом варианте бренчали, оказывается, топоры, которыми строили деревянную брянскую крепость. Это тоже «народная топонимика», ничего общего не имеющая ни с наукой, ни с действительностью. Русскоязычные топонимы не образуются из звукоподражаний, фраз, восклицаний. Более того, слово «Брянск» лингвистически невозможно вывести из бряканья и бренчания. Обе версии, особенно вторая, откровенно попирают основной закон то-понимики  непременную единичность (уникальность) признака, чьё название получает статус топонима, в сфере его бытования; а для крепости на судоходной реке эта сфера очерчивается радиусом не менее 300 вёрст (но обрезается госграницами). Назовите хотя бы один населённый пункт (не обязательно город) поры основания Брянска, в котором ежедневно не бренчали бы тогда топоры. Крепости, подобные Белгороду, Короче, Брянску, Карачеву строились нашими предками в среднем за два месяца [Загоровский, 1969, с.44]. Чем же так особенно «топорист» был Брянск? На это ответа у топонимистов нет. В серьёзной литературе эти и подобные им версии должны быть раз и навсегда отброшены.

Прозаик Иван Абрамов, долго фантазировавший на темы антов, заявил, что топоним Брянск произошёл из Добрянска, но слово это означало-де тогда не добро, а... зло (лукавого, отца зла). Почему? Тайну эту Иван Васильевич унёс с собою. Во времена основания Брянска никаких антов здесь не было. Разумеется, эти лингво-исторические упражнения Абрамова голословны.

Объяснение ойконима от ономатоосновы брань [Бранск] также не подходит: судьба (а точнее, географическое расположение) Брянск хранила, и за всю его историю не было здесь никаких широко памятных стране браней, баталий. В.Н.Татищев выступил с догадкой, что Брянск первоначально назывался «Брынъ», но это не подтверждается летописями. Топоним Брынь действительно существует как название реки, деревушки на ней и глухих лесов в б. Жиздринском уезде Калужской губернии. Никаких связей этой Брыни с Брянском в истории не отмечается; само слово брынъ не истолковано. [Роганова, 1986, с.114-118].

Обилие топонимических фантазий на заданную тему объясняется, прежде всего, непонятностью слова Брянск. Не помогают здесь и излюбленные приёмы топонимистов  вывести ойконим из гидронима или сослаться на имя личное. Реки в Брянской округе  Десна, Болва и Снежетъ, а не Бряна и даже не Брынь. Нет в наших летописях имени Брян. Если даже сам Брянск на многие десятилетия и даже столетия исчезал из поля зрения летописцев, то ни о каком знаменитом «Бряне» говорить не приходится. Н.М.Тупиков нашёл фамилию Брянов, но лишь под 1666 г. [Тупиков, 2004, с.490], возможно, уже вторичную; С.Б.Веселовский вообще Бряна не упоминает [Веселовский, 1974]. Поиски созвучий также ничего не дают. Есть по стране десяток Брянок или Брянских, Брянцевых. Большинство из них заведомо моложе древнего Брянска и как-то может быть связано с городом, с выходцами из Брянска. С.Б.Веселовский отмечает фамилию Брянцевы с 1475 г., Н.М.Тупиков и того позже  с 1493 г. [Веселовский, 1974, с.51; Тупиков, 2004, с.490]. Другие названия, возможно, происходят от того же не-найденного пока корня, от которого произошло имя областного центра. Проследить этимологию этих «Брянок» ещё сложнее, чем города Брянска, и самое главное  что же, всё-таки, значит сам корень брян- ? Если «дебрь» не подходит, тогда что? Нельзя понять про-исхождение топонима, если ты совершенно не понимаешь значения его ономатоосновы.

Оказывается, среди созвучных Брянску названий в Российской империи было не просто похожее, но идентичное, т.е. существовало два города Брянска. Вот словарное описание второго Брянска. «Брянск — заштатный город Гродненской губ., Белъского уезда, в 24 верстах от уездного, 126 вёрст от губернского города, на правом берегу р.Нурца, притока Зап. Буга. Это одно из наиболее древних русских поселений в СЗ крае, но время основания его с достоверностью неизвестно. После разорения в 1241 году татарами Б. подпал под власть князей литовских». Далее излагается непростая история Брянска-на-Нурце. (3) Он получал и Магдебургское право (у Брянска-на-Десне его не было), и находился в частном владении (как Почеп в Стародубье). Его разоряли шведы (как Мглин), он побывал под властью Литвы, Польши, Пруссии, а с 1795 г.  Российской им-перии. В 1809 г. Брянск переведён из состава польских земель в белорусскую Гродненскую губернию, но обращен в заштатный город (вроде Нового Места в дореволюционном Новозыбковском уезде). В 1889 г. в Брянске-на-Нурце числилось всего 630 домов и 2834 жителя. Энциклопедия не указывает национальный состав жителей Брянска, но сообщает, что в нём была православная церковь, костёл и две синагоги [Брокгауз и Ефрон, т. 8, С.819]. С момента основания по 1241 г., и с 1809 по 1918 г. этот Брянск был русским городом. С сентября 1939 по июнь 1941 г. он принадлежал СССР, а затем в составе древнерусского по происхождению Белостокского воеводства был «подарен» советским руководством полякам из Люблинского национального комитета.

Топонимистам это описание известно, но в большинстве случаев ими игнорируется. Нерознак об этом древнерусском городе не упоминает [Нерознак, 1983]. Я.Д.Соколов, отличающийся особой тщательностью в поисках созвучных топонимов, о Брянске-на-Нурце вспомнил, описал его в предпоследнем абзаце семистраничного рас-смотрения топонима, но никакого вывода не сделал [Соколов, 2000, С.74]. Между двумя этими Брянсками  750 вёрст по прямой через болота. Никаких связей между ними в древности не было, а ойконим один и в обоих случаях  домонгольский, при этом для Брянска-на-Нурце  изначально и до сего дня в форме Брянск. Никаких вериг, топоров, Брыней, Добровок (они же Зляны), воевод Брянов в западном Брянске не было; про тамошние дебри, нерасчленённые ополья тоже ничего не слышно, а топоним един! Значит и название Брянска-на-Десне с вышеупомянутым набором лексических догадок, действительно, не связано; и все вариации названия Брянска-на-Десне  суть его искажения, ложные топонимы, а первоначальное его звучание, как и показал Н.Е.Ющенко,  БРЯНСК!

Попробуем применить к исследованию приём научной топонимики  выделить пласт, семью или, хотя бы, пару топонимов, к которой принадлежат оба Брянска. В современной Брянщине есть речушка Брянка, д.Бряновка (Почепский р-н), с.Бряново (ныне Аннино; Трубчевский р-н), с.Бряновы Кустичи (Унечский р-н), но происхождение этих названий также непонятно. Предположение А.М.Лазаревского о том, что Бряновы Кустичи поселены не позже первой пол. XVII в. и могли быть основаны выходцами из Брянска [Лазаревский, 1888, в.1, с.170], нереально: других примеров переселения православных из Московии под иго польских униатов в это время (т.е. до войны Хмельницкого) нет. Отметим, что в 15 км к востоку от Бряновых Кустич (ныне чаще Брянкустичи) расположено с.Кустичи Волокитины (ныне чаще Волкустичи). К флирту это название отношения не имеет. «Волокита» или «волочай» во времена Запорожской Сечи  авантюрист, который в одиночку или в паре с другим сорви-головой курсировал на паре коней («волочился») по степным балкам Дикого Поля и убивал таких же башибузуков из числа крымских татар или буджаков. Если волоките удавалось дожить до зрелых лет и он терял остроту глаза и резвость, он просил дать ему участок земли для поселения. Так, видимо, были поселены Кустичи Волокитины, а, к западу от них  Кустичи Бряновы, но речь должна идти всё же о второй пол. XVII в., после образования Стародубского полка гетманского подчинения.

Б.М.Петров (Москва)

Ещё раз о происхождении ойконима «Брянск».