КАЛЕНДАРНЫЕ ПЕСНИ И ОБРЯДЫ БРЯНЩИНЫ

Настоящая статья — это введение к намеченному исследова­нию календарных песен и обрядов Брянщины. Календарные пес­ни и обряды составляют годовой цикл, определяемый солнечным календарём, чем и объясняется их условное название - кален­дарные. Цикличность песен вызвана цикличностью календарных праздников и обрядов. (Никольский, стр. 33)

Календарные обряды и песни - по преимуществу земледель­ческие, с аграрно-магической функцией. Чтобы понять, например, календарную песню, надо иметь разностороннее представление о праздниках и обрядах этого цикла {Пропп, стр. 5, Земцовский, 1968, стр. 99).

Говоря о календарных обрядах и песнях, мы имеем в виду об­ряды и песни традиционные, по преимуществу крестьянские.

Народный календарь, как и любой другой, представляет собой исторически сложившуюся систему членения, счёта и регламен­тации годового времени. (НМТ, стр. 94)

В структуре народного календаря органично переплетается мно­жество относительно самостоятельных, но тесно взаимосвязанных календарей: солнечный и лунный; вегетативный и земледельче­ский; скотоводческий, ткаческий, пчеловодческий; брачный и по­минальный и др. Каждый из них образует внутри календаря особый цикл и соотносится с особым кругом верований о природе и че­ловеческой жизни. (СД, 2, стр. 442). (Взято из НМТ, стр. 94). Ключевые календарно-обрядовые комплексы включают в себя:

1. встречу и проводы мифологических персонажей,
2. запреты и предписания, касающиеся поведения людей,
3. поминальные мотивы, в которых воплощен культ предков,
4. прогностические (гадания),
5. продуцирующие и
6. апотропеические (защитные, обереговые) практики. (НМТ, стр. 99 - 100).

   Имея общую стратегическую цель - получение урожая, плодо­витость скота и благополучие людей, каждый из перечисленных обрядовых комплексов решает свои тактические задачи в соот­ветствии с этапами земледельческого и скотоводческого произ­водственных циклов, а также с воспроизводством и социальной динамикой традиционного сообщества. (Там же.)

   Календарные песни, музыкально оформляющие обряды го­дового круга, составляют один из наиболее ранних слоев музы­кального фольклора. Звук вообще, а в особенности звук поющего человеческого голоса, является существенным компонентом тра­диционной картины мира, в которой вся звуковая сфера жестко организована и регламентирована. Народная культура выработала строгие правила звукового поведения, которые должны были не­укоснительно соблюдаться людьми. Их нарушение могло вызвать дисбаланс в природе, в хозяйственной деятельности и в области человеческих отношений. В календарном цикле «язык» обрядо­вого пения используется в переломные моменты и воспринима­ется носителями традиции как один из наиболее действенных и «доходчивых» в общении с потусторонним миром (Агапкина, стр. 122-125). (Взято из НМТ, стр. 100.)

   Предписания петь и запреты на пение в определенные кален­дарные периоды свидетельствуют о том, что в русской народной культуре пение наделяется магическими функциями. Ему припи­сывается способность усиливать природные процессы, как жела­тельные, так и нежелательные. Запреты на пение связываются с такими состояниями природы, когда нужные процессы еще не начались. Так, пение могло потревожить еще не проснувшуюся от зимнего сна землю. У русских широко известен запрет петь во время пахоты и сева, поскольку это может повредить земле, готовящейся принять семя или уже обремененной им. Запреща­лось петь на «голый» (еще не одевшийся листвой) лес, посколь­ку, по народным представлениям, это могло привести к неурожаю и голоду.

   Насыщенность обрядовым пением весенне-летнего времени го­раздо большая, чем осенне-зимнего периода. Только весной и ле­том в ряде традиций используются особые исполнительские приемы (гукание), которые в другое время запрещены. Это объясняется тем, что, являясь одним из сильных магических средств воздей­ствия на природу, ритуальное пение используется в земледель­ческих сообществах с целью получения урожая. В осенне-зимний период, когда земля «спит», «замерла», пение ограничено.

   Магические функции, приписываемые календарным песням, во многом определяют особенности их структуры. Уподобляя кален­дарные напевы заговорным формулам, этномузыкологи нередко называют их напевами-формулами. При исполнении календарных песен народные певцы стараются строго следовать существующе­му у них в сознании образцу. Поэтому степень их варьирования, по сравнению с напевами других жанров, невелика. Календар­ные песни реализуются в достаточно узком звуковом диапазоне и гетерофонной фактуре. Их отличает особая манера темброин-тонирования: они поются или скандируются громким, напряжен­ным голосом, рассчитанным на максимальный охват открытого пространства. При этом тембровые характеристики, обладающие сугубо местной спецификой, также являются функционально и семантически значимыми. Для обрядовых жанров только пение в тембре имело магическую силу, с чем связаны запреты на тембр (то есть пение в полный голос). (НМТ, стр.100-101).

   Мы будем говорить здесь о песнях и обрядах традиционного календарно-земледельческого круга или, как его ещё называют - народного календаря, с песнями, обрядами, праздниками, с их обычаями и ритуалами.

   Чтобы отчётливее понимать объект исследования, уточним по­нятия, как они понимаются нами.

   Народная песня — это музыкально-поэтическое произведение созданное народом, в данном случае для того, чтобы помочь по­сеять, вырастить и убрать урожай.

   Обряд (или ритуал) - это «всякий установленный, традицион­ный и более или менее общепринятый порядок совершения каких-либо общественных действий, традиционные правила поведения». Уточняя определение, утверждают, что «обряд (или «ритуал») во многих случаях близок к понятию «обычай», но понятие «обряд» уже, чем понятие «обычай». Всякий обряд есть обычай, но не всякий обычай есть обряд... Есть очень много обычаев, в кото­рых нет ничего обрядового: например, обычай брить бороду...».

   Соответственно этнографы предпочитают говорить об «обрядах-обычаях» или «обычаях обрядового типа», «которые выражают­ся в традиционных, совершаемых в установленном порядке и в определенной форме действиях». Ограничив объем понятий, эт­нографы усматривают сущность обрядов в том, что они «имеют определенное символическое значение, служат «знаком» какого-то представления, какого-то общественного отношения». (Календар­ные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. XIX - начало XX в. Зимние праздники. М., 1973, стр. 5-6). (Взято из: Аникин, стр. 86-87).

   Праздник — это время отдыха, веселья, радости, ощущения полноты жизни, время, когда люди осознавали себя частью еди­ного сообщества. Чередование будней и праздников считалось необходимой составляющей нормального течения жизни, а сбои могли привести, по народным представлениям, к хаосу и к гибе­ли мира (Русский праздник, стр.5).

   Если свести все эти суждения к краткому определению, то мож­но сказать, что обряд — это традиционная, передающаяся от поколения к поколению, узаконенная обычаем совокупность услов­ных, нередко символических действий. В обрядах выражаются ре­лигиозные и нерелигиозные, общественно-бытовые представления и понятия. Но и такое понимание обряда неудовлетворительно: в нем недостает конкретного указания на функцию. С какой целью совершают обряды? Конечно, функция у каждого обряда своя, но существуют и общие, присущие всем обрядам функции.

   В любом обряде важно принять во внимание три характер­ных для него момента: во-первых, обряд совершается в перелом­ные, важные, ответственные в каком-либо отношении моменты жизни человека и общества; во-вторых, в обряде существенна эмоционально-оценочная сторона: она оказывает воздействие на самосознание и самочувствие человека; и в-третьих, посредством отправления обрядов люди укрепляли усвоенные от предшеству­ющих поколений социальные установления, порядки. Благодаря обрядам устанавливалась связь людей друг с другом, уяснялось их отношение к природе. Именно вследствие всего этого обряды сделались составной частью обычаев и бытовых традиций. (Ани­кин, стр. 86-87).

   Календарные песни Брянщины относится к западнорусской пев­ческой традиции, которая занимает особое место среди древних русских традиций. К западнорусской традиции мы относим районы Брянской, Смоленской, Псковской, часть Орловской и Калужской областей России, а также русские сёла Белоруссии и Украины. На землях этого региона с самых древних времен жили восточносла­вянские племена, слившиеся в древнерусскую народность в эпоху Киевской Руси. После татаро-монгольского нашествия эти земли входили в великое княжество Литовское (с XIV в.), а позднее -в Московское государство, что было закреплено окончательно в XVII в. при воссоединении Украины с Россией.

   Одним из важных признаков традиции является манера ис­полнения песен. Как правило, они поются в высоком (фа—ля) и среднем регистрах, напряжённым звуком, особенно при пении на улице и в хороводах.

   Регистр, по-видимому, тесно связан со спецификой исполне­ния «гуканок», «гукания» (в низком регистре гукать неудобно), а также с плачевыми интонациями и интонациями зова, прису­щими многим календарным песням (полевые записи, сделанные в Брянской и Смоленской областях и в пограничье, показывают, что при продвижении с запада на восток тесситура снижается, и в восточных районах, где практически не гукают, песни звучат на терцию-кварту ниже).

   Для изучения исполнительской манеры народной песни важ­ными оказываются не только собственно исполнительские приё­мы - исполнительские штрихи (глиссандирование, вибрирование, скандирование, «откидывание» звука и т.п.), тембровые, темпо­вые, в том числе агогические отклонения, способствующие ак­тивизации динамики (нюансировка, диапазон голосов, дыхание и т.п.), но наряду с этим — такие основополагающие композици­онные компоненты песни, как мелодика, лад, метро-ритм, типы многоголосия.

   В западнорусской певческой традиции преобладают жанры календарно-земледельческого круга и приуроченные к ним пес­ни, обряды, обычаи.

   Принципиально важным моментом является изучение того, как реально существовала песенная традиция: в каком бытовом, праздничном, обрядовом контексте она бытовала, каковы её воз­растные группы в сельской общине; в какое время года, при ка­ких обстоятельствах, с какой целью и каким способом исполняли те или иные песенные жанры. Иначе говоря, песни всегда явля­лись лишь частью, притом органичной частью более сложного явления традиционной народной культуры - обрядового действа. Поэтому изучать нужно не только песенные образцы, но и дру­гие виды народного творчества - художественный промысел, ко­стюм, хореографию.

   Специфика мелодической особенности западнорусских песен проявляется в исполнительских приемах: гуканиях в календар­ных песнях, кроме колядок и щедровок; и гуканиях в свадебных песнях, которые, по сравнению с календарными, менее разноо­бразны и самостоятельны.

   В календарных песнях гукания тесно связаны с особенностями исполнения (в каждом селе по-своему) и принадлежностью песни к определенному жанру, например; в жнивных обычно гукают на квинту, а в других жанрах - на октаву и другие интервалы.

   Еще одной специфической особенностью рассматриваемых песен является бурдонный тип многоголосия, используемый в ансамблевом пении, в котором на слух реально воспринимают­ся: нижний голос, звучащий на одной высоте, и один-два голо­са, ведущие мелодию. Таким образом, в ансамблевой партитуре возникает двухголосная фактура с эпизодическими трёхголосны­ми созвучиями.

   Западнорусская традиция, частью которой является песнет-ворчество Брянской области, занимает в русской культуре осо­бое место. Обилие песен раннетрадиционных жанров в живом бытовании, огромное разнообразие обрядовых и необрядовых пе­сен календарного цикла, уникальные образцы инструментальной музыки - всё это и многое другое позволяет считать Брянский край заповедником самых древних форм восточнославянского и русского народного творчества.

   Близкое соседство, общность исторических судеб с белорусским и украинским народами обусловили взаимопроникновение куль­тур. Таким образом, на протяжении многих веков сформировал­ся самобытный песенный стиль, в котором органично сплавлены как древние, так и более поздние великорусские, белорусские и украинские черты. Поэтому народное песнетворчество Брянщины разделяется на два пласта: песни, возникшие в глубокой древно­сти, и песни более позднего происхождения. К древним относятся календарные песни - предмет нашего исследования.

   Население здесь в основном русское, но от самих жителей ча­сто приходится слышать, что «говор наш не русской», «мы ж не всегда брянсками были и украинцами тоже назывались». Одна­ко тут же утверждают: «Мы-то русской, и с фамилией тоже рус­ской». Действительно, большинство исполнителей, от которых мы заптсывали песни, имеют русские фамилии и говорят на русском языке, но местный диалект отражает близость соседних респу­блик. (Народные песни Брянщины, стр. 8).

   Самый распространённый жанр песен на Брянщине — это ка­лендарные песни.

   Песни зимние очень разнообразны. Они включают в себя и сохранившиеся древние магические песни, и игровые, и более поздние — лирические. В основном, два типа: песни лирические,   ; протяжные, звучащие на посиделках; и песни игровые.

   Игровые больше звучали на святочных игрищах. Принято было на святки обходить дворы и. поздравляя хозяев, петь им коляд­ки и щедровки - песни, в которых величали хозяина, его семью; желали всем долголетия, семейного благополучия. Колядовщики рядились козой, быком или медведем. В святочных песнях всегда звучал припев-возглас: «коляда» или «щедрый вечер». Эти песни, воспевающие сытость и довольство, должны были способствовать хорошему урожаю, богатству, счастливому браку.

   Нередко колядующие являлись с полным лукошком зерна и, войдя в дом, «рассеивали» жито по избе, напевая: «Сею-вею, по-севаю, С новым годом поздравляю!» и т.д.

   Посевание зерна и песни призваны были, по мысли земле-   : дельца, принести в дом благополучие. В знак благодарности за внимание хозяин должен был одарить колядующих подарком или угощением. Наряду со взрослыми, святки праздновала и детвора. Она бегала по домам и пела щедровки.

   На посиделках зимой пели не только протяжные и лирические песни, но иногда и сезонные.

   Масленица — праздник, отличающийся безудержным весельем, доходящим порой до разгула. Катались на лошадях вокруг села, с гор на санях, а также возили «Масленицу» - чучело. Маслени­ца считалась праздником молодожёнов. Пелись, в основном, ли­рические песни и песни-дразнилки.

   Весной (встреча 9 марта) пели (кликали) веснянки и водили весенние хороводы. В отличие от летних, им были свойственны более размеренные движения, спокойная и плавная мелодическая линия. Формы этих хороводов различны (стрела, вутица). Были игровые хороводы (Махоня, Кострома). Пелись лирические песни, приуроченные к весне.

   Пелись на Брянщине и русальные песни, под эти песни зави­вали венки, гадали на них, водили русалок, водили также коня. Пели песни на захоронение кукушки* и на захоронение дуги**. Эти обряды, как полагали, способствовали росту хлебов. Качались на качелях, пели рельные (качельные) песни.

   Наступали праздники «Купало» (24 июня по ст. стилю) и «Пе­тровки» (29 июня по ст. стилю). Пелись соответствующие песни. «Купало» распространён в основном на западе Брянщины. В вос­точных и особенно в северных районах Брянщины такого празд­ника не знают. У кого бы я ни спрашивал об этом празднике, никто из них не мог понять вопроса. Хотя через средства массовой информации этот обряд начинают пропагандировать, устраивать конкурсы самодеятельности, праздник «Купало», которого наши жители практически не знают. Вот так и появляются «традицион­ные» праздники, ничего близкого с традицией не имеющие. Здесь нужен специалист, досконально знающий традиционное народное творчество. А заниматься популяризацией здесь ни к чему, это должно идти естественным путём. Да и традиционные праздники надо поддерживать осторожно, «показуха» здесь не нужна.

   Прослеживая устроение таких праздников официальными учреждениями культуры несколько лет, приходится констатиро­вать, что участвуют в праздниках только те, кто сам выступает в художественной самодеятельности, а должны в таких праздниках участвовать все, кто присутствует на празднике: собственно, они и должны его устраивать. Пусть их будет несколько человек, но это будет действительно праздник и действительно традиционный праздник, т.к. всё, что там будет, придумают они сами, исходя из тематики праздника, исходя из своих помыслов и фантазии. Так было всегда. Но почему-то сейчас мы начинаем учить народ, какие традиционные праздники ему устраивать, а какие нет. Это недопустимо, здесь надо пересмотреть политику устроения празд­ников и обрядов. Надо не мешать народу их устраивать - и всё придёт в своё традиционное русло. Повторю, - пусть это сначала будет несколько человек, но когда люди увидят, что они празд­нуют именно то, что в этот момент времени уместно и должно быть, массовость через несколько лет будет повсеместная и поч­ти стопроцентная.

   Наступала уборочная пора. Пели жнивные, покосные, дожиноч-ные, картофельные и др. песни. Вот один из вариантов жатвенного обряда записанного от участников ансамбля «/1ада» Отрадненско-го ДК Брянского района:

   Жатва - венчает все календарные обряды и праздники.

   Жатва — это воплощение мыслей, чаяний об урожае, о богат­стве в хозяйстве и в доме.

   Жатва — это апофеоз трудовой деятельности человека за про­шедший год. Эта самая тяжелая пора — страда, как называет её сам народ, но и самая счастливая, если хлеб уродился хороший и убран в закрома. И поэтому с этим временем связано множе­ство обрядов, обычаев, ритуалов, суеверий и примет.

   Я не застал то время, когда жали рожь серпом (а может, про­сто не помню этого), но мать всегда брала серп и срезала им тра­ву и крапиву для скармливания скоту. Серп всегда висел у нас в прирубе. Мать также рассказывала, что серпом сжинали огромные поля хлеба, и я видел её заветное отношение к серпу.

   Изучение жатвенных обрядов и песен Брянщины практически не велось как раньше, так не ведется и сейчас. Разрозненные замечания о жатвенных обрядах и немногочисленные записи жатвен­ных песен не дают целостного понимания обрядовой и песенной традиции о жатве на Брянщине. Думаю, что это время пришло и, к сожалению, многое уже ушло безвозвратно. Жатвенные песни и замечания об обряде мы находили в сборниках А.И. Рубца, Б.Д. Гринченко, З.Радченко, М.Косич, а также К.Г.Свитовой, Г.П. Лу­кьяновой, Н.М. Савельевой. Ведутся записи и местными подвиж­никами народного творчества, но они также разрозненны и не систематизируются. Нужны комплексные изучения по жатве.

   Время жатвы принято делить на три периода — «Зажинки», «Жатва» и «Дожинки» или «Обжинки». Эти три части входили в один комплекс трудовых действий и обрядов — Жатвы.

   «Зажинки», как правило, открывали саму жатву или соверша­лись за день до жатвы.

   «Жатва» или «жниво», как часто её называет народ — это сжинание ржи, ячменя и других злаковых культур, вязка снопов и увоз их в гумно.

   «Дожинки», «обжинки» - это праздник нового урожая, ново­го хлеба, а если он богатый, то и празднование окончания жат­вы было веселым и продолжительным. На Брянщине эти периоды жатвы также бытовали и бытуют до сих пор, несмотря на меха­низацию уборки хлебного урожая.

   22 октября 2005 г. автор этих строк записал жатвенный обряд (на сцене ДК) от ансамбля «Лада» села Отрадное Брянского рай­она Брянской обл. После показа обряда исполнителями, я задал им несколько вопросов. Впечатлениями об увиденном и услышан­ном хочу поделиться с Вами, дорогие читатели.

   Перед тем, как встретиться с участниками ансамбля, Зоя Григо­рьевна Северина (директор СДК и руководитель ансамбля «Лада») показала мне их музей «народного творчества» и музей истории села. Я был восхищен увиденным: здесь были народные костю­мы, бытовая утварь, детские куклы и многое-многое из быта жиз­ни наших предков.

   Бережно сохраняются и исторические сведения, и необходи­мые предметы сельского жителя. Особо выделены стенды о Ве­ликой Отечественной войне и о жителях героически проявивших себя на полях сражений. Пока мы рассматривали драгоценные экспонаты, участники ансамбля собрались дружной семьей на сцене ДК. Участники ансамбля были одеты в свои праздничные народные костюмы, у каждого в руках был серп, а впереди их, в снопах и в вышитом полотенце, стояла икона, рядом — хлеб-соль. Действие началось. Ведущая (а это дочь Зои Григорьевны — Анна) читала за сценой вступительные и пояснительные слова, что действию обряда не мешало, а скорее помогало. После всту­пительных слов ведущей, участники ансамбля (будем называть их жницами) шли с серпами к хлебному полю под песню: «Закипела бутылочка с перцем».

7. Закипела бутылочка с перцем, заболела а в молодца сердце.
8. Заболела а в молодца сердце, что в чужия жены моладыя.
9. Что чужия жены моладыя,

а мыя ж та, шельма не вкорысна.

4. А мыя ж та, шельма не вкорысна, на работу а(й)на не зависна.
5. На работу а(й)на не зависна, люди в поле, а(й)на шельма дома.
6. Люди в поле, а(й)на шельма дома, люди пашуть, а(й)на шельма пляшеть.
7. Люди пашуть, а(й)на шельма пляшеть, люди косють, а шельма голосить.
8. Люди косють, а шельма голосить, люди грести, а(й)на шельма песни.
9. Люди грести, а(й)на шельма песни, люди жати, а шельма лежати.

10.   Люди жати, а шельма лежати
если б знал ба, мальчик не жанился.

Когда «жницы» шли в поле, у каждого в руках был серп, а у некоторых и букеты полевых цветов. Со слов «люди пашуть, а(й) на шельма пляшеть» в центр круга выходила жница и плясала, голосила, пела и потом ложилась, а когда песня кончилась, ей сказали: «Полежала б еще...» Все подходили к краю поля. «За-жинщица» подходила первой и срезала несколько серпов ржи, при этом говорила: «Благослови, Господи, на добрые дела - три раза, осеняя себя крестом. Клала сжатый хлеб, обязательно три снопа, на землю, а на него икону и произносили молитву «Царю небесный». Молитва эта святому Духу. (Перед молитвой все пе­рекрестились).

На мой вопрос о зажинках, Юлия Ивановна Аксёнкина, которая и была ею на сцене, отвечала: «В с. Отрадное зажинки делали за день до начала всеобщей жатвы. Зажинки на деревне были, как бы своеобразный праздник. Люди собирались все вместе, одева­ли свои самые красивые наряды, шли все вместе с иконой, с мо­литвами, совершали крестный ход. Когда приходили на поле, все становились лицом на Восток и просили благословение у Господа Бога. А молитвою «Царю небесный», которая поется при начале любого доброго дела, призывали на помощь Духа Святого». После молитвы меня угостили хлебом-солью, как это было и во время зажинок в поле. Зажинщица хлеб-соль дала каждому из участни­ков. Почти все участники ансамбля в свое время жали рожь сер­пами и поэтому все их действия были уверенными и с сознанием дела. После угощения всех хлебом-солью зажинщица, для того «чтобы работа пошла гладко, ровно, с Божьей помощью», гово­рила: «Огради Вас всех, Господи, силою Честного Животворящего Твоего Креста и сохрани Вас всех, Господи, от всякого зла». Это она говорила три раза, окропляя Святой водой всех участников жатвы. И затем говорила: «Дай, Господи нам, нашим рукам до­брым, избавь нас от всяких недугов, от всякого зла. Пошли нам Господи, спорость, скорость, доброту и всего хорошего, чтобы и хлеб наш был в закромах, чтобы всё было хорошо».

После этого жницы изображали процесс жатвы на поле. Это было так натурально, что воочию можно представить поле и жну­щих на нем жниц, которые шли друг за другом в согнутом по­ложении и только видны серпы, срезающие хлеб. После этого жницы показали обряд «от боли в спине». Они валялись (пере­катывались) поперек поля, произнося: «Яровая жнивушка, отдай нашу силушку», три раза, затем вставали и показывали своим видом, что спина не болит. И это также было сделано с пониманием дела и очень серьезно. А, что спина больше не болит, видно из дальнейшей песни «Мой муженька работёшенька», где все пля­сали и разыгрывали в лицах.

1. Мой муженька работёшенька - 2 р. работал, работал, работёшенька - 2 р.
2. А я молода ни лянивыя была - 2 р.

ни лянива, таряплива, всё дагадливая - 2 р.

3. Паехал мужик мой баранить - 2 р. Пазабыл, пазабыл, пазабыл бораны - 2 р.
4. А я мылыда ни лянивыя была

ни лянива, тыряплива, всё дагадливая - 2 р.

5.  Схвачу боряну, да за ним дёрну - 2 р.

да за ним, да за ним, да за ним дёрну — 2 р.

6. Паехал муж на мельницу - 2 р. Пазабыл, пазабыл, пазабыл мяшки.
7. А я мылыда ни лянивыя была

ни лянива, тыряплива, всё дагадливая - 2 р.

8.  Схвачу мяшки, да за ним в бяжки - 2 р.
да за ним, да за ним, да за ним в бяжки.

Затем происходили действия всем известные из книжных ис­точников: обматывали серп стеблями ржи или пшеницы, женали его, а последний сноп несли домой с песнями и хранили его до Покрова или до сева нового хлеба. После того, как поле сжато, снопы уложены, жницы уходили с поля под песню «На коня Ваня садился».

1. На коня Ваня, э-ой, да садился, Ваня, ой, подкатился.
2. Ваня, ой, подкатился, Ночевать к Дуне, ой, напросился.
3. Ночевать к Дуне, ой, напросился, Дуня к Ванюшке, ой, выходила.
4. Дуня к Ванюшке, ой, выходила Дуня Ване речи, ой, гаварила.
5. Дуня Вани речи, ой, гаварила Не парой Ваня, ой, ка мне ездишь.
6. Не парой Ваня, э-ой, кА мне ездишь, Приезжай Ваня, ой, всё парою.
7. Приезжай Ваня, э-ой, всё парою, Всё вячернею, ой, всё зарёю.

Жницы приходили домой или к хозяину, если это были «по­мочи» или к помещику или к правлению колхоза, где получали угощение, иногда обильное. При этом пели, плясали, думали о будущем урожае, о севе нового хлеба. Вот одна из них:

1.  Я посею, я посею,

Я посею высилёчик во садочку - 2 р.

2.  Уради мой, уради мой,

Уради мой василёчик во садочку - 2 р.

3.  Урадился, урадился,

Урадился Михайлушка роду умен — 2 р.

4.  Роду умен, роду умен,

Роду умен, роду умен, дай разумен - 2 р.

5.  Ево девки, ево красны

Ево девки, ево красны величают - 2 р.

6.  По имени, по имени,

По имени, по отчеству называют - 2 р.

Во время исполнения песни жницы плясали, пели вдохновен­но, по-особому ярко и радостно. И опять они просто так не пели, а величали автора этих строк, поэтому и песня выходила, есте­ственно, не в сценическом варианте, а как в подобающих момен­тах величания. Да и весь обряд исполнен как бы не на сцене, а в поле, при уборке хлеба. Это и виделось и чувствовалось во всем - и в движениях во время обряда, и в произнесении молитвы, и в исполнении песен, везде можно было представить жнущих ни­вушку жниц, т.к., повторяю, почти все они это делали в поле.

На этом обряд заканчивался, и я стал опять задавать им во­просы, отвечала опять же Юлия Ивановна Аксенкина. Я еще раз спросил о начале жатвы, как шли на жатву?

—  Как шли. Собирались мы все на деревне. Выходили. У нас
есть тут такое место, где стоит сейчас крест на бугорочке. Вот,
сюда все сходились. Приходили с иконками, одевались красиво,
тут же пожилые люди пропоют молебен все вместе с иконками,
с молитвами, обходили все всё поле, приходили на определенное
место и потом всё, что я рассказывала до этого.

• А какие молитвы пели на молебен?
• Молебен начинался с молитвы «Царю небесный», после этой молитвы начинали «Отчу», после «Отчи» - «Богородицу», а по­том стояли, но не все, конечно, кто пожилые, более пожилого возраста женщины становились на колени, кланялись, молились, просили у Бога погоды, в основном на молебне просили погоды и здоровья. Когда эта церемония проходит, совершают крестный ход. Крестным ходом обходят поле, где должны начинать жни­во. Потом все становились, пели «Царю небесный» и начиналась жатва хлеба.

• А что еще было на зажине?
• Приходили, выбирали жницу пожилую и, чтоб она была до­брая, сжинала обязательно три серпа и ложила их крест-накрест, называлось это - крестец.

-  А пели что в это время?

—  Когда обряд этот сделали, это основной был обряд, потом
пели обычные русские песни и попляшут тут же и опять-таки с
песнями уходили с поля. Пели, плясали и расходились по домам.
А назавтра уже шли по-рабочему одеты, с хутыльками и прихо­
дили на поля, и как раньше-раньше придерживались такому обы­
чаю, что первая на полоску становилась свекровь, хозяйка дома,
за ней должна становиться старшая дочь, сколько там дочерей
— дочери должны становиться по очереди. Когда последняя, са­
мая маленькая стала, тогда уже идет старшая сноха по поряд­
ку идут, идут, идут, идут. И поэтому говорили: если кто начал,
чтоб уже не сходил, как стали, так и пошли, пошли, пошли... и
рядышком идут.

-  А поесть надо было?

• Обязательно.
• И что брали на обед?
• Обед брали с собой. Как скомандует старшая, - обедать, - бросали работу. Допустим, подходит время обеда, осталось не­множко дожать, - жнём, — дожнём эту полосу, потом старшая скажет: теперь садитесь обедать.
• А что брали на обед в поле?
• Хлеб, сало, яйцо, молоко, кашу варили, брали еще квас.
• А во время обеда только отдыхали или могли что-то спеть?
• Нет! Только торопились побыстрей поесть и бегом по новой жать. Погода! Все старались!
• А как завершалась жатва?
• Вся жатва или уборка хлеба, потому что сначала снопы ло-жили в крестцы, потом свозили, скирды ложили, потом свозили в гумно, там уже молотили цепами в 4-6 человек, - так-так-так, так-так-так, так-так-так, отбивали, потом собирали, просевали, так работы было! Там уже не до гулянок, не до чего. А когда хлеб в закромах, - бегом — картошка, коноплю, замашни.
• После уборки хлеба делали праздник или нет?
• Собирали общий обед.
• А как? В складчину?
• До колхоза, у кого больше земли — давал больше угощения, у кого меньше земли - меньше. Собирались вместе — плясали, пели и бражку пили, а в колхозе — колхоз выделял средства по-бригадно, звеньями и праздновали. Со жнива всегда шли с пес­нями.

Потом по моей просьбе ансамбль повторил начало обряда «жат­вы» — «зажинки». Видеозапись обряда «Жатвы» в исполнении на­родного ансамбля «Лада» находится в архиве автора этих строк.

В заключение надо сказать несколько слов о жатвенных песнях. Жатвенные песни в основном имеют лирический характер, т.к. на жатве, по рассказам информаторов, практически не пели.

В течение работы жатвенные песни пелись (по наблюдениям К.В.Квитки) чаще всего отрывочно, не более чем по одной или по две строфы подряд поочерёдно разными жнеями в моменты минутного отдыха, когда та или иная жнея ненадолго выпрямлялась, чтобы разогнуть усталую спину. Этим, возможно, объясняется лаконичность словесно-поэтического содержания многих жатвен­ных песен. (Взято из: Т.В. Попова. Русское народное музыкальное творчество. Вып. 1. Изд. 2-е, испр. — М., 1962, с. 384). И далее Т.В.Попова пишет: «В брянской жатвенной песне «За горою жито жала, ой, я снопов не вязала» для запевалы и хора немногими беглыми, но меткими штрихами обрисован образ девушки или молодой женщины, работающей на поле до ночи. При послед­нем свете зари она торопится обжать поле, не связывая колосья в снопы - это можно будет доделать уже при свете месяца (см. песню в нашей книге — М.А.).

Весьма медленный темп исполнения и грустный, заунывный тон самого запева подчёркивает присущее ему лирическое начало песенного образа. Несколько иной характер носит второе предло­жение, исполняемое хором: энергичная, ритмически более четкая речитация (в основном на секундовой интонации), завершаемая, как и сольный запев, традиционным «гукальем», протяжным вы­криком на септиму и октаву с последующим высотно неопреде­ленным скользящим спуском голоса.

Как и во многих напевах календарного цикла, Лядовым устоем здесь служит малая терция: при этом опевание терциевого устоя секундовыми сопряжениями сверху и снизу увеличивает звуковой объем напева до квинтового. Заключительный возглас с его тра­диционным скользящим спуском голоса создает ощущение боль­шей мелодической широты.

Фактура хорового изложения песни «За горою жито жала» об­наруживает связь с древней отразила и вобрала в себя все лучшие мечты человека о жизни, о его благополучии.

В календарных песнях на Брянщине бытуют три типа интони­рования. Перед исполнением календарной песни обычно говорят: «Наговори-ка щедровку» (или веснянку, или русальскую), «скри-чите купальскую» (или жнивную), «спеем картофельную» (спя-ём). Термин «спеем» применяется певцами и к лирическим, и к протяжным. Каждому способу интонирования календарных песен («наговорить», «скричать» и «спеть в сезон») соответствовала определенная композиционная и исполнительская черта. В первой исполнительской группе преобладает речевое интонирование над музыкальным, во второй — музыка и речь принципиально равно­ценны, а в третьей их соотношение колеблется больше в сторо­ну музыкального интонирования. Иногда все типы интонирования переходят друг в друга. Песня «Сею, вею, посеваю» «интониру­ется» нараспев, звуковысотность трудно определима. Щедровки интонируются так же, как и посевальные, но есть и мужские, и женские, и детские. Мужские исполняются грубым тембром нео­пределённой высоты, детские исполняются аналогично. Женские исполняются кричащим тембром, горловым звуком; в них как бы сочетаются музыкальные и речевые интонации. Все эти песни от­носятся к типу «наговорить». «Наговаривались» и песни «Ряжение козы» («Го-го-го коза»), но здесь уже есть элемент перехода к типу «скричать», т.к. поются они и типом «наговорить», а ино­гда — «скричать».

Сезонные посиделочные песни относятся, в основном, к ка­лендарным, т.к. в них появляются «гукания».

Характер масленичных песен определяется содержанием об­ряда. В большинстве своем — это песни-дразнилки, незатейливые по мелодике и ритму, живые по темпу (например, «Горшок на колу», «Як пойдем мы к Василю» — см. Лукьянова Т.П., с.47, 48 — и др.); всем им свойственно кричащее интонирование. Припевы этих песен (в них преобладает бурдонное многоголосие) обычно включают в себя и речевые интонации.

Весенние песни и заклички и «наговариваются», и «кричат-ся». В них присутствуют квартовые зовы и расцвечивание лада игрой терций. Веснянки «наговариваются» и напоминают исполнение святочных «щедровок», но они (веснянки) более красочны и звонки по тембру.

Весенние хороводы - на Брянщине их называют карагодами, танками или «стрелой» (вутицей) - роднит манера интонирова­ния: кричащий горловой звук, резкий тембр с частыми мелодиче­скими акцентами, спокойный темп, отсутствие внемелодических ритмо-акцентов — притопов, прихлопов и т.п., столь характерных вообще для хороводных песен. Эти черты говорят об особом виде хоровода, строго приуроченного к определённому сезону.

За тремя названиями хоровода стоят определённые хореогра­фические различия: карагоды водят по кругу («Ой, с-под лесику»), танки вокруг предмета («Э, да шунули девушки»), «стрелу» или «утицу» — вытянувшись вдоль улицы цепочкой («Летела стрела») — см. Лукьянова Т.П., с. 71, 59, 62.

Во время исполнения игровых песен «Махоня», «Кострома», «Дрёма» (см. Лукьянова Т.ГЦ стр. 78, 80, 74) - наряду с разго­ворными диалогами в хороводе присутствует кричащий тембр и динамичность действия.

Лирические песни, приуроченные к весне (их тексты не связа­ны с обрядовым действием), пелись кричащим тембром. Речевых элементов в них нет. Присутствует в них и скандирование.

Русальные песни, песни «завивания венков» - их манера ис­полнения связана в речевыми интонациями. Исполняются они по­добно святочным, щедровкам и весенним закличкам.

Песни «вождения русалок» исполняются кричащей манерой в сочетании с речевыми интонйциями, присутствуют элементы син­кретизма. «Вождение коня» - динамичное игровое действие в момент движения к ржаному полю во главе с «конём» под пес­ню «Дубровка, дубровка» - (см. Лукьянова Т.П., с. 102). У них кричащий характер исполнения родственен масленичным песням-дразнилкам.

Песням «захоронения кукушки» присущ кричащий характер («кокушка, кокушка»).

Песни «захоронения дуги}> поются «кричащим» тембром. Всем этим обрядам присуще «кумление». В некоторых местах обряд со­храняет самостоятельность, исполнялся он под песню «Через тын сосна похилилася» - (см. Лукьянова Т.П., с. 98), вариант - «Нука, кумушка», В этих песнях мелодия не развита, узкий объём, строгость кричащей манеры, гетерофонность исполнения.

Качельные песни (способствующие росту урожая) исполнялись кричащим тембром.

Купальские и петровские песни пелись кричащим тембром и сопровождались игрой на шумовых инструментах (пустые вёдра, заелонки и т.д.).

В уборочных, дожиночных песнях встречаются все три типа интонирования: «наговорить», «скричать», «спеть в сезон».

Характерные черты этих типов интонирования таковы:

Первая группа - тип «наговорить». Основные особенности - ре­чевой характер интонирования, иногда невозможность определить звуковысотность, отсутствие в интонировании песенных элементов. Песни как таковой здесь нет, но это и не речь. Точнее говоря, это «музыкальный говор». Характерные черты - узкий диапазон, неразвитость мелодики, маркатированный звук, нарочито грубый или просто неестественный (искаженный) тембр, монотонность исполнения, обязательное наличие обрамляющего песенную стро­фу акцента, стремление «наговорить» в унисон, но возможна и гетерофония.

Вторая группа - тип «скричать». Термин «кричать» во всех ка­лендарных песнях означает такой способ подачи напева, при ко­тором скандируются некоторые слоги. Но эти песни не лишены и песенных элементов. Понятие «петь» здесь означает исполнение более напряжённое, горловое, что создаёт ощущение некоторой сухости, резкости; скандирование звука вибрировано.

Третья группа - тип «спеть в сезон» - представлена песня­ми, в которых очень ярко выражена распевность — качество столь характерное для лирической, протяжной песни. Но, в отличие от последней, где распевность как один из приёмов динамизации на­пева присутствует на протяжении всей мелодии, в календарных песнях она не получает своего развития. Встречается, в основ­ном, в запевах песен, припевы практически лишены её. Всегда скандируется первый звук распевного слога.

Во время группового пения душой всех становится солист-подголосник. Подголосником называют мастера-певца или певи­цу, исполняющих во время пения группой сольную или побочную партию. Но подголосник не только солист-певец, он - «вожак», к нему все внимательно прислушиваются, за ним идут, подчи­няясь метру и ритму мелодии, которую он исполняет. Поют, в основном, двухголосно. На Брянщине зафиксировано пять видов многоголосия.

В песнях древних жанров преобладает вид многоголосия, в котором основной напев песни находится в верхнем голосе и ис­полняется одним певцом - солистом-подголосником. Остальные участники пения поддерживают напев бурдоном.

В песнях более позднего происхождения доминирует много­голосие полифонического склада, в котором основной напев пес­ни расположен не в верхнем, а в нижнем голосе и исполняется не одним певцом, а всеми участниками пения. На фоне общего звучания солист-подголосник исполняет мелодию, контрастирую­щую основному напеву.

Многоголосие гетерофонного склада (унисон с незначитель­ными отклонениями).

Многоголосие гомофонного склада (отчётливый верхний голос мелодии, другие сопровождают мелодию).

5. Смешанное многоголосие (гетерофония, гомофония, поли­фония вместе).

Мелодии древних песен имеют стилистические особенности. Объем их, как правило, не превышает кварты, иногда — квинты, сексты. Начинаются они, в основном, опорным звуком, им же и заканчиваются. Иногда основному опорному предшествует квар­товый ход снизу (субкварта), реже — секундовый ход снизу. Раз­виваются они, как правило, только вверх, т.к. внизу есть как бы граница - бурдон на основном (как правило) тоне (сходство с колёсной лирой).

 При таком способе двухголосного пения хор речитирует нижнюю партию в основном на одном и том же звуке (бурдоне) с возможными от­клонениями на секунду вверх или вниз. На таком нарочито «сто­ячем» фоне верхний подголосок выводит мелодию неширокого диапазона. «В данной песне это в основном речитация на секун­де, завершаемая энергичным нисходящим квартовым ходом и да­лее широким скользящим возгласом».

В заключение надо сказать, что жатвенный обряд — это слож­ное, со своим многообразием действо человека труда. «Жатва»

М. Н. Аксёнов